Башня говорящего осла

Беляев Владимир Алексеевич

Одно дело следить за спящей на диване женщиной и совсем другое – за той, которая, забыв обо всём на свете (в самом прямом смысле этих слов), бегает сниматься во всяких там сериалах.

Совесть Аттилы была чиста, и виноват во всем был Гантимур. Тяп-ляп и заколдовал,

называется. И Аттила вообще имел полное право плюнуть на всё, разлечься на журнальном столике, включить телевизор и ждать, чем вся история закончится. Но в том-то и дело, что он любил своих хозяев и ни о какой лежки у телевизора не могло быть и речи.

Аттила видел, что этот хлыщ Миниюбкин старается, чтобы мама в него влюбилась. И хотя маме Миниюбкин совсем не нравился, Аттила был мудр и знал, что с женским сердцем играть опасно. Как с гранатой.

Он всё время думал, а не рассказать ли маме всю правду: про то, что её муж принц, а сына украли и так далее. Но пока склонялся к мысли, что лучше молчать. Во-первых, мама не знает, что её кот умеет говорить и может слишком сильно напугаться. Во-вторых, новости, которые Аттила расскажет ей про мужа и сына, получаться не самые приятные. А в-третьих, вдруг Гантимур вернётся без Кости или вовсе не вернётся? Лучше уж тогда она ничего не помнит, как и завещал великий Гантимур.

И Аттила пока просто наблюдал.

– Ваша игра произвела на меня впечатление, – говорил Миниюбкин маме, наливая ей в бокал вино. – Нет, я скажу больше: вы станете украшеньем этого кино. И вот я сижу и думаю: раз уж ваша роль получается такая яркая, может быть, сделать ее подлиннее?

Любая бы другая

актриса от такого предложения как минимум подпрыгнула бы на стуле, а то и вовсе бросилась бы танцевать вприсядку и расцеловывать режиссёра за его феноменальное творческое чутьё. Но мама была ненастоящей актрисой. Она просто пожала плечами и ответила:

– Давайте попробуем.

– Но тут есть одно обстоятельство, – продолжал коварный Миниюбкин. – Съемки на море мы заканчиваем и продолжим в Москве. Поэтому, если вы согласны работать с нами дальше, собирайтесь в дорогу.

Мама слегка нахмурилась и попыталась припомнить хотя бы одну причину, по которой ей следовало бы безвылазно сидеть в этом городе. Таких причин на ее памяти не оказалось. Она снова пожала плечами и сказала:

– Что ж, попробуем работать дальше.

В душе Миниюбкина мгновенно расцвели ландыши, захлопали крыльями бабочки-капустницы и зачирикали всевозможные пигалицы. Аттила же похолодел от ужаса.

От досады он царапнул стоящий рядом глиняный сосуд, и из-под его коготков выскочила искра. Если вы внимательно читаете мою писанину, то обратили внимание, что когти у Аттилы были не совсем простые. Он уже один раз наколдовал с их помощью себе на обед мышку. Но это и понятно: если у вас хозяин, например, художник, то автопортрет от натюрморта с какой-нибудь несчастной морковкой вы уж кое-как, но отличите. Ну а если ваш хозяин – волшебник, то ничего странного, если вы усвоите от него с полдесятка каких-нибудь простеньких чудес.

Конец ознакомительного фрагмента.