Башня над пропастью
Шрифт:
«Это иллюзия», — подумал он. Однако Феламора не отпускала его. Он ощутил невыносимую боль; выпрямившись, он поднял Феламору с постели, и теперь она висела на нем. Иггур чувствовал, как ее ногти раздирают ему горло, кожу, плоть, артерии и дыхательное горло. Он увидел, как хлынула кровь, и тщетно пытался вдохнуть воздух. И тут Феламора рухнула рядом с кроватью, как влажная тряпка.
Пошатываясь, Иггур добрел до кресла и без сил опустился в него. Ощупывая себя, он понял, что на самом деле это и была иллюзия; хотя с обеих сторон шеи
Иггур попытался заговорить, но не смог. Вероятно, Феламора повредила ему связки. Он откашлялся, взглянул на эту маленькую хрупкую женщину, неподвижно лежавшую на полу, и решил попробовать добиться от нее ответа по-другому.
— Мы с Магретой — любовники, — прошептал он, продолжая диалог, начавшийся до того, как Феламора вцепилась ему в горло.
— Нет! — плюнула она. — Ты, возможно, ее и любишь, хотя я в этом сомневаюсь: ты слишком влюблен в себя и свои собственные страдания. Но для Магреты ты всего лишь промежуточная станция в пути. Она никогда тебя не полюбит.
— Кто она? — повторил Иггур.
— Этого тебе не узнать, мансер, — ответила Феламора. — Я никогда не скажу, а ей ничего не известно. А теперь оставь меня.
— Я не успокоюсь, пока не выясню, — заявил он, хотя уже было понятно, что Феламора его победила.
— Как угодно.
— Тогда хотя бы скажи мне, что это за секрет у Караны, который не хочет мне открыть Магрета?
Феламора смерила его взглядом, потом злобно улыбнулась.
— Карана троекровница, — тихо произнесла она. Колени Иггура подогнулись, и он чуть не упал.
— Что? Как это может быть?
— Один из ее предков был феллемом. Его имя записано в регистрационной книге в Готриме, но его держат в тайне.
— Троекровница! — повторил Иггур. — Значит, в ней течет кровь трех миров. Это действительно большая редкость. — Он задумчиво посмотрел на Феламору. — У нее, должно быть, великий талант. Так я и подумал, когда увидел ее впервые. Его нужно развивать. Ей будет грозить опасность, если о ее происхождении кому-нибудь станет известно.
— Разумеется! Я хочу, чтобы Карана умерла. Теперь ступай!
Иггур вышел из комнаты такой подавленный и униженный, что не мог видеть Магрету. Но, с другой стороны, он узнал нечто, и это могло ему пригодиться в будущем.
«Итак, — решил он, — нужно сделать все, что в моих силах, чтобы привезти сюда Карану. Я немедленно разошлю по стране оставшихся скитов».
Феламора неподвижно лежала в своей комнате неделями. Она ела то, что присылала ей Магрета, принимала лекарства, но почти не вставала с постели. Потеря силы оказалась для нее сокрушительным ударом. У нее почти не осталось желания жить и интереса к чему бы то ни было.
Однако когда Магрета пришла навестить ее на следующий день после визита Иггура, Феламора, одетая, была на ногах, ее кожа опять приобрела розовый оттенок. Она расхаживала
— Пора действовать, — сказала Феламора. — Моя сила начинает возвращаться. Смотри!
Щелкнув пальцами, она исчезла. Магрета была изумлена, хотя и знала, как это делается. Ей пришлось сосредоточиться, прежде чем удалось найти Феламору, которая сидела в кресле у камина.
Феламора не щадила себя, чтобы обрести былую силу, и без устали упражнялась. Однажды ей удалось прийти прямо на встречу Иггура с марионеточной Ассамблеей, и даже Иггур не догадался о ее присутствии, хотя все в комнате испытывали беспокойство и разошлись очень рано. Феламора со смехом рассказала об этом Магрете, и хотя та провела со своей госпожой много лет, никогда еще не видела ее в таком восторге.
Однажды поздно вечером Феламора появилась в комнате, где сидели Магрета с Иггуром, и объявила, что уходит.
— Мне нужно многое наверстать, — обратилась она к Магрете так, словно Иггура не было в комнате. — Будь начеку с этим твоим любовником: он использует тебя в своих целях.
Иггур задохнулся от ярости и заскрипел зубами. Как только Феламора ушла, он внезапно покинул Туркад, сказав только, что должен инспектировать свои войска, и не возвращался несколько недель.
30
Потоп
«Что я наделал?» — подумал Шанд, пытаясь нащупать в темноте веревку. Отвязав ее, он спустился на выступ, где оставил свое снаряжение. У него под ногами была вода. Один из фонарей сломался, другой смыло в туннель, и он лежал на боку. Створка приоткрылась, и оттуда пробивался слабый луч света. Полностью расшторив его, Шанд попытался осмотреть пещеру. Он слышал, как где-то льется вода, но ничего не разглядел: в воздухе стоял густой туман.
Шанд спустился по веревке вниз, туда, где несколько минут назад видел Карану в окружении гаршардов. Туман начал рассеиваться, и Шанд обнаружил, что в озере больше нет воды, а сталактит, расколовшийся на куски, лежит в центре бывшего озера. Со всех поверхностей в пещере сбегали струи воды. Основная часть потока, вероятно, ушла в другой туннель.
Шанд заметил маленькую ножку, торчащую из-за камня, на котором лежала Карана. Подбежав туда, он увидел, что она висит на камне и ее держат веревки.
— Карана! — закричал он, испугавшись, что девушка захлебнулась или ее убило каким-нибудь осколком, оторванным потоком от стены пещеры. Перерезав веревки, Шанд уложил Карану на камень. Она задрожала, выплюнула воду и открыла глаза.
— Шанд, — прошептала она, — это ты сделал?
— Я, — ответил он.
— Что случилось с гаршардами? — спросила она.
— Их смыло, наверно. Если бы ты не была привязана, тебя бы тоже смыло. Нам лучше уйти отсюда: не думаю, что все они погибли. Правда, у тех, кто выжил, вероятно, переломаны кости.