Башня над пропастью
Шрифт:
— Где Глава Ассамблеи?
К ним быстро подошел гонец с новым донесением. Мендарк сломал печать.
— Эта предательница! — сплюнул Беренет. — Она сбежала, нагрузив добром свои баржи до самой ватерлинии.
— Ассамблея дезорганизована, — добавил Мендарк. — Они бы не смогли управлять и детской площадкой! Есть только я! — Он склонился над бумагами.
— Тогда ты должен защищать Туркад и делать для людей все, что в твоих силах, пока есть надежда, — сказала Таллия.
— Конечно, но еще более важно преследовать цель Совета. Никогда еще в этом не было такой необходимости, как теперь, когда
— У меня есть план, который может тебя заинтересовать, — заявил Беренет, начищая свои серебряные пуговицы.
Как всегда элегантный, он выглядел очень деловито. Рядом с ним Таллия ощутила неловкость за свою забрызганную грязью одежду.
— Мне нужен хороший план, — буркнул Мендарк, не отрываясь от своих депеш.
— Он хорош, — самоуверенно ответил Беренет. — Взгляни! — Развернув на камнях карту города, он обвел неровную линию стен наманикюренным пальцем.
— Согласно последним сведениям, из восьми холмов Туркада Иггур сейчас удерживает пять — всю южную, западную и почти всю северную части города. Теперь он оттесняет нас на восток. — Беренет показал на карте области, которые все еще удерживали силы Мендарка, — восточные холмы и в самом центре — Старый Город, защищенные стенами. — И все же Иггур уязвим.
— Что ты имеешь в виду? — пробормотал Мендарк. Откинув прядь волос с глаз, Беренет бросил на карту пригоршню золотых монет — эту демонстрацию богатства Таллия сочла не совсем приличной.
— Его Первая армия, возглавляемая Дроссимом, самым способным из генералов Иггура, удерживает центр города. Четвертая армия размещена на юге, вот здесь, — она контролирует западные и южные ворота. Моральный дух в Четвертой армии не столь уж высок. Иггур слишком растянул войска: его остальные три армии прилагают большие усилия, чтобы удержать земли, которые он захватил, и не могут прийти к нему на помощь.
— М-м-м! — равнодушно произнес Мендарк.
— Он блистателен на поле боя, вне всякого сомнения, но ему никогда прежде не приходилось сражаться за такой большой город. Посмотри! — воскликнул Беренет, передвигая свои золотые монеты. — Четвертая армия расквартирована вот тут. — Он указал на район многочисленных переулков и трущоб. — А Первая армия ночует здесь, тот же лабиринт из улиц и переулков.
— Продолжай! — сказал Мендарк, все еще что-то лихорадочно записывая.
— Посмотри, какие узкие здесь улочки — тут, тут и тут. Случись ночью какое-нибудь несчастье, народ высыпет на улицу — и он не сможет провести там свои войска.
Мендарк наконец оторвался от бумаг:
— Дальше!
— В трущобах живет полмиллиона людей, еще пятьдесят тысяч — в портовом районе. Предположим, мы подожжем лабиринт здесь, здесь и здесь. — Его палец провел линию от северных ворот к портовому району. — Все впадут в панику, и улицы будут заблокированы. Здания в этом районе построены в основном из дерева. Его войскам никогда оттуда не выбраться.
— Сгорит все, вплоть до западной стены, даже при такой погоде! — воскликнула Таллия.
— Вот именно, все! — обрадовался
— Он может направиться в портовый район, — заметил Мендарк, поднимаясь и начиная шагать взад и вперед.
— Наш батальон остановит его, если он зайдет так далеко, — ответил Беренет, поглаживая золотую монету. — Кроме того, хлюны яростно сражаются, когда защищают собственное добро.
— Может получиться, — сказал Мендарк, постукивая карандашом по карте. — Хотя мне это не слишком-то нравится.
— Безнадежно! — возразила Таллия. — Если ветер переменится, то сгорит не Иггур, а мы.
— Это не хуже, чем наше нынешнее положение, — заявил Беренет. — Полное поражение!
Таллия ушам своим не верила.
— Сожгите лабиринт — и погибнут тысячи. Десятки тысяч!
— Оно того стоит, — настаивал Беренет. — Если мы проиграем войну, что произойдет почти наверняка, многие из них и так умрут.
— Я не верю, что ты можешь серьезно рассматривать этот план, Мендарк, — с ударением произнесла Таллия. — Это ужасающее предательство.
— Она права, Беренет, — согласился Мендарк, качая головой.
— Как я могу служить глупцу, который не желает победить?! — возмутился Беренет.
Мендарк ответил ему очень тихо:
— Если ты больше не хочешь служить мне, ты знаешь, куда тебе идти.
Беренет сжал трясущиеся кулаки.
— Черт тебя побери! — прошептал он. — Ты сомневаешься в моей преданности?
— Не в твоей преданности, а лишь в разумности твоего плана.
— Я предлагаю тебе победить, а ты выбираешь несомненное поражение.
— Довольно! — оборвал его Мендарк. — Я не могу сделать этого с моим городом.
Беренет собрал монеты, скатал карту и, не произнеся больше ни слова, удалился.
— Ты принял верное решение, — сказала Таллия. Карандаш Мендарка стукнул по бумаге. Он взглянул на Таллию глазами человека, которого истязают в камере пыток.
— В самом деле? Я только что сдал свой город и свой народ врагу, и, быть может, пострадает больше людей, чем если бы я сжег Иггура. А ради чего?
Мендарк разгуливал по стене на виду у неприятеля и даже не заметил стрелу, порвавшую ему плащ. Таллия бегала за ним, убеждая его укрыться.
Спрятавшись с ним в нише, она затронула другую тему:
— Возможно, Зеркало важнее, чем судьба Туркада. И оно прежде всего принадлежит Тензору.
Мендарк спрятал лицо в ладонях.
— Да, но что он собирается с ним делать? — Стрелы свистели прямо у него над головой, но он не обращал на них внимания. — Пару раз мы даже говорили о поисках Тензора, когда еще были друзьями и у нас была общая цель. Но гибель Шазмака довела его до отчаяния. Ему больше нечего терять, а «честь» для него пустое слово отныне.
— Тем он опаснее, — заметила Таллия.