Башня преступления
Шрифт:
– Месье барон, не ходили ли вы случайно сегодня утром на перекресток Бель-Вю-дю-Фу?
Воспоминание о встрече с Изоль заставило Поля покраснеть, слуга же внимательно наблюдал за ним.
– Нет, – ответил Поль, не собираясь даже упоминать имени Изоль.
Слуга покачал головой и, уходя, заметил тихо:
– Тем лучше для вас, дорогой месье Поль…
Горничная подала ему ужин, но он отказался от еды.
Тогда она почему-то сказала:
– Я так и думала, что у вас не будет аппетита…
Ни горничная, ни слуга не сообщили Полю о том, что его искал генерал. Скоро мы узнаем причину их молчания.
На настенных
Давно уже Поль не чувствовал себя столь одиноко и не испытывал такой грусти и тяжести на сердце. А ведь прошло всего несколько часов после того самого счастливого мгновения в его жизни, и на душе не осталось ни ощущения легкости, ни сладостного томления – только чувство горечи, разочарования, смутной боли, пустоты и безнадежности.
Любовь не требует слов для объяснений – слова для любви ничего не значат. Вспоминая о встрече с Изоль, Поль испытывал лишь боль открытой раны, и теперь с удивлением обнаружил, что не ощущает ни любви, ни ненависти. Его душа словцо умерла.
А ведь Изоль пришла сама, по собственной воле, она сама выбрала Поля. Неужели ее поступками руководила ненависть?
Она сказала:
«Я могла бы полюбить.»
Она почти сказала:
«Я люблю!»
Вам никогда не приходилось обращать внимания на то, что, вспоминая о чем-то, вы неожиданно замечаете, что, спустя некоторое время, пережитое встает перед вашим внутренним взором более полно и детально? Память сердца более тонка, чем память самого чуткого уха и самого зоркого глаза. Предаваясь воспоминаниям, вы вдруг открываете для себя разные нюансы, находите новые полутона, о существовании которых до этого и не подозревали.
Из всех чувств именно память является основой гениальной наблюдательности поэтов и шпионского таланта дипломатов.
В памяти Поля опять явственно зазвучал строгий и нежный голос Изоль. Он вздрогнул от внезапного и невероятно сильного ощущения единственного в жизни наслаждения.
Но теперь, как ни странно, он не находил в этом обожаемом голосе столь чувственных и нежных ноток, которые заставляли его так сильно волноваться.
На расстоянии все казалось более спокойным, бесцветным до такой степени, что ненависть исчезла, растаяла, как и любовь.
К чему тогда, спрашивается, весь этот спектакль, разыгранный Полем перед посторонним человеком, да к тому же в присутствии множества свидетелей?
Так раздумывал Поль, страдая от тоски, сожаления и тягостного предчувствия. Луну закрыло облако, и в комнате воцарилась ночная тьма. И тут из темноты до Поля донесся какой-то шорох, столь легкий и невесомый, словно движение воздуха.
Внезапно вырванный из раздумий Поль, томимый к тому же дурными предчувствиями, ощутил нечто нереальное, почти мистическое в этом странном и тихом звуке. Любители спиритизма нагромоздили много лжи и домыслов в области общения с душами. Как это происходит – никто не знает, но это, несомненно, происходит таинственным и загадочным образом.
Этот шорох, слабый, еле различимый, напомнил ему о Суавите, и сердце Поля наполнилось жалостью и нежностью.
Ему казалось, да он был почти уверен, что только эта несчастная девочка сможет облегчить
– Это ты, девочка? – спросил Поль. Естественно, ответа не последовало. Но паркет слабо скрипнул, и луна, выглянувшая из-за облачка, осветила грациозный силуэт бедной маленькой немой.
– Бедная безумная девочка! – прошептал Поль, – я не в настроении играть сейчас с тобой. Скажи, ты хотела меня разыграть и поэтому подкралась незаметно?
Блондетта медленно приблизилась. Поль притянул ее к себе и захотел, по привычке заглянув в выразительные глаза девочки, прочесть в них ответ на свои вопросы.
– Ты смеешься, – сказал он, – маленькая проказница! Но лунный свет обманчив; Суавита вовсе не смеялась.
Поль чувствовал, как сильно бьется ее сердце. Ему послышалось рыдание.
– Что с тобой, дорогая? – спросил он, уже взволнованный не на шутку.
Блондетта прижалась головой к его груди. Испуганный Поль, за неимением свечи, схватил спички и зажег одну их них. При ее мерцающем свете он увидел прекрасное лицо девочки и ее грустные глаза – покрасневшие и полные слез.
XIX
ЯЗЫК НЕМЫХ
Поль любил это бедное дорогое дитя, как отец любит свою единственную дочь. Во всяком случае он сам так считал. Он не знал, что его любовь к Изоль превратилась в болезнь. И он не предполагал, что такую болезнь может излечить только другая любовь. Он, наверное, многое бы дал, чтобы знать об этом. Но пока находил утешение в общении с маленькой немой. Благородное и храброе сердце молодого человека сочувственно отзывалось на удары сердца несчастной Суавиты. Поль так страстно желал сделать ее счастливой!
Он заговорил с ней, когда, наконец, ему удалось найти и зажечь свечу. Суавита была немой только в темноте; при свете же ее глаза чудесным образом оживали и способны были вести удивительные беседы.
Поль изучал теперь эти прекрасные глаза, в которых мог прочесть ответ на любой свой вопрос. Глаза девочки действительно говорили, но на этот раз они сообщали ему о чем-то волнующем и очень странном, так что Поль ничего не мог понять.
Язык глаз Суавиты, обычно столь выразительный и нежный, был понятен только им двоим. Взглядом девочка умела выразить свою безграничную любовь к Полю, она могла ему рассказать, как бывает счастлива, когда он рядом с ней, и как грустит, когда его нет дома. Взглядом она умела выразить свою ревность, взглядом она улыбалась и печалилась. В глазах, как в прекрасном зеркале, отражалась вся ее душа.
Это были поистине прекрасные глаза, однако взглядом невозможно выразить все. Появлялись новые и все более сложные вопросы, и тогда Суавита вновь становилась немой и напрасно пыталась что-то объяснить Полю. Несмотря на огромные усилия, Поль переставал ее понимать. Так бывает, когда, перевернув очередную страницу любимой книги, вдруг натыкаешься на текст на иностранном языке.
На этот раз именно так и произошло. С первого взгляда Поль Лабр понял, что девочка пытается сказать ему что-то новое, и, возможно, весьма важное, однако выходящее за рамки их обычных бесед. Молчаливый словарь не имел знаков для выражения ее мыслей.