Башня Шутника
Шрифт:
Эльфийки вновь залились смехом, довольные, что Зариэль не смогла прищучить тролля. Сама Зариэль, нахмурив тонкие брови, тем же строгим голосом спросила:
– И какие шаги ты намерен предпринять, чтобы найти мою мандолину?
– Сначала нужно узнать, как выглядит эта мандолина и есть ли на ней какие-нибудь надписи, – решительно заявил Урр-Бах, решив узнать все из первых уст.
– Вы даже не знаете, что ищете?! – громко возмутилась Зариэль и сердито цыкнула на хохочущих подружек.
– Мне сказали, что искать вашу свистульку – не моя забота.
– Не свистульку, а мандолину, неуч! – вспыхнула Зариэль. – Неужели ни разу
Урр-Бах озадаченно почесал затылок. Как назло, вдруг зачесались и подмышки. Свистульки, дудки и барабаны, которыми пользовались тролли и гоблины, мало походили под описание артистки. Разве что колокольчик, что вешают на шею скотине? Их форма с округлым контуром весьма походила на мандолину.
– А-а, так это же обычный бубенчик, только большой, – обрадованно воскликнул Урр-Бах. – Я не знал, что эльфы играют на бубенцах. У нас обычно коровам их вешают.
Эльфийки, включая Зариэль, громко захохотали, привлекая внимание окружающих.
– Сейчас принесу наши бубенцы, – с трудом проговорила черноволосая Марвиэль и направилась к своей палатке.
Артистка быстро вернулась, ласково держа в руках изящную мандолину длиной немного меньше двух локтей, покрытую прозрачным темно-коричневым лаком. Урр-Бах протянул мохнатую руку, чтобы осмотреть диковинку, но Марвиэль испуганно сделала шаг назад:
– В руки не дам, это не ваша дудка, а шедевр самого Ситариэля Третьего, – девушка показала пальчиком на эльфийские завитки, выведенные с обратной стороны грифа.
– А вашу мандолину кто делал, госпожа Зариэль? – обратился тролль к златовласке.
– Ситариэль Второй, – досадливо ответила артистка. Никакой особой грусти от утраты инструмента Урр-Бах в ее голосе не заметил.
– Они братья что ли? – не понял Урр-Бах. – И сколько их всего было в семье? А их отец что делал, тоже резал дерево?
– Ну ты и темный, – беззлобно произнесла одна из близнецов, удивленно покачивая головой. – Ладно, слушай. Род Ситариэлей издавна делает музыкальные инструменты, но по-настоящему известным стал лишь Ситариэль Упрямый. Он, в отличие от своих родственников, первым стал делать не традиционные эльфийские инструменты, а мандолину, которую сам и придумал, когда познакомился с инструментами людей. Это было в Эркалоне несколько веков назад. Чтобы различать мастеров – потомков Ситариэля Упрямого, музыканты стали их называть с добавлением цифр, что показывают поколение Ситариэля Упрямого. Ситариэль Третий – это его внук и старший сын Ситариэля Второго. Наиболее ценными считаются мандолины, вышедшие из рук первых трех потомков великого Ситариэля, то есть мандолина Ситариэля Пятого звучит уже хуже, а работа Ситариэля Десятого – подделка для простаков, потому что на Ситариэле Восьмом род мастеров прервался, а с ним ушли и секреты рода.
Тролль подавил зевок и спросил:
– Сколько стоит украденная мандолина?
– Не меньше пятнадцати тысяч золотых, – любезно сообщила вторая близняшка.
Урр-Бах почувствовал, что его челюсть упала куда-то вниз и поспешил вернуть ее на место. Он с Кархи должен был получать по пять золотых в месяц, что было очень неплохо: конюх в богатом доме получал не больше служанки, то есть всего три золотых, а приказчик в дорогой лавке зарабатывал не больше десяти золотых. Хороший дом в приличном квартале стоил от семисот до тысячи золотых. Стоимость мандолины
– Молитесь богам, чтобы ваш инструмент не украли гоблины или орки, – пророкотал Урр-Бах, заставив эльфиек вздрогнуть от неожиданности. – Эти разгвоздяи даже не смогут донести мандолину в целости до лавки скупщика краденого. А лучше копите на новый инструмент. Если как следует ужаться и поменьше есть, то с вашими доходами лет за пять-семь можно накопить.
Зариэль, только позавчера потратившая на новые костюмы и украшения к ним больше пятисот золотых, не выдержала и засмеялась. Не отставали от нее и подруги, что спустили вместе с ней не меньшие суммы.
– Слышала, подружка? Начинай копить, – подтолкнула Зариэль в бок Лариэль, убирая каштановый локон со лба. – Может, продадим и твои брошки с розовыми жемчужинами, сколько ты за них отдала, три тысячи?
Урр-Бах, не зная, куда деться от смущения, кашлянул и произнес:
– Я и мои коллеги приложим все силы, чтобы госпожа Зариэль не пошла на улицу, то есть, не пошла продавать свои вещи. Если мандолина в Эркалоне, то мы ее найдем.
– Ты только поменьше закрывай глаза, – посоветовала Зариэль, насмешливо улыбаясь.
– С закрытыми глазами легче думается, – возразил тролль, вновь подавляя зевок. Громкое бурчание в животе оповестило окружающих, что желудок тролля вновь готов приступить к работе.
– Иди, ешь, – махнула рукой Зариэль. – Девочки, нам тоже пора подкрепиться. Эльфийки, подтрунивая друг над другом, скоро скрылись в палатке.
Урр-Бах заработал множество любопытных взглядов и, решив не вызывать раздражение окружающих, слез с валуна и направился к походной кухне, где кашеварил пожилой орк. Тот без слов наложил Урр-Баху большую миску гречневой каши с крупными кусками баранины и поставил кружку сидра. После того, как тролль во второй раз попросил добавки, немой орк выразительно взмахнул тесаком, которым разделывал мясо, и кивнул в сторону. Урр-Бах намек понял и поспешил удалиться от явно не в своем уме повара. Потом оглянулся вокруг и потихоньку вернулся к валуну. Еще раз удостоверившись, что никто на него не глазеет, тролль с чистой совестью завалился на камень и задремал.
«Интересно, почему этот импресарио говорил о том, что Зариэль уйдет из группы, если не найдут ее мандолину, – лениво думал отдохнувший Урр-Бах, следя за полетом то ли орла, то ли коршуна в синеве небес. – Эта эльфийка не очень огорчена. Примерно как я, когда башмаком наступаю в глубокую лужу – неприятно, но жить можно. Может, она набивает себя цену? Или хочет стрясти побольше с этого эльфа, Арфиэля. Надо запомнить, Арфиэль – сын арфы. А арфа похожа на…».
Тролль попытался припомнить, не видел ли он когда арфу, но на ум лезли только гномьи медные тарелки. Ими пьяные недомерки любили бить друг о друга или по головам окружающих, если последние громко выражали свое недовольство гномьим музыкальным искусством. Плюнув на арфу, тролль вернулся к мандолине. Насколько он понял, ее украли перед вселением в гостиницу после очередного выступления. Иначе было непонятно, как гоблины могли украсть инструмент из хорошо охраняемой гостиницы, к которой их и не подпускали. Да и найти в гостинице комнату, где лежит нужный инструмент – дело и вовсе невозможное, если ты посторонний вроде гоблина-строителя.