Башня Тишины
Шрифт:
Впрочем, Керис сразу понял, в чем дело. На двери была прибита та самая печать Бога Мертвых, которая обладала магическими свойствами привязывать к себе волшебную силу, если та оказывалась в непосредственной близости от нее. Один из стражников снял печать и куда-то унес ее – чтобы архимаг смог беспрепятственно войти в дверь. Только тут Керис понял, какой силой действительно обладает Башня Тишины. Он также знал, что нет такой силы, которая смогла бы заставить его прикоснуться к этой печати, что бы ему ни говорили и кто бы этот приказ ни отдавал.
Его собственное волшебство было не столь уж могущественным и, как подозревал Керис, еще уменьшалось. Парню казалось, что там,
Наконец они пошли в Башню. В конце узкого прохода находилась комнатка-закуток – для охраны. Это небольшое пространство было довольно ярко освещено коптящими факелами. Окон в Башне не было, приток свежего воздуха обеспечивала какая-то особая система вентиляции, которая, впрочем, работала не совсем хорошо. Они стали подниматься по винтовой лестнице на верх Башни. Идти приходилось очень осторожно – ступеньки тут были очень крутыми и какими-то осклизлыми. Впереди и сзади шли послушники Церкви с факелами в руках. Опираясь на всякий случай руками о стену, Керис поднял голову и увидел, сколько же на сводах лестницы накопилось копоти – видимо, ходили по этой лестнице довольно часто. А может, это были слои многих столетий.
Наконец они поднялись на самый верх. Керис заметил – та комната, к которой они шли, находилась под самой крышей Башни, и была очень маленькая, но чистая. В ней не было даже той вони, которая пропитывала комнату для охранников внизу. Парня очень удивило, что здесь было громадное количество книг. Книги были сложены на импровизированных полках, составленных из деревянных ящиков. Еще больше книг было свалено грудами в углах и возле небольшого столика, стоявшего у стены. Стол был весь завален какими-то бумагами. Среди бумаг Керис заметил замысловатую чернильницу, сломанные и целые перья для письма, увеличительные стекла, небольшой глобус, пожелтевшие свитки, две астролябии и какие-то невиданные им раньше инструменты, по-видимому, для измерения чего-то. В одном месте стайкой сбились около дюжины чашек и плошек, в которых виднелись остатки чая. На некоторых листах были написаны какие-то мудреные математические формулы, начерчены разнообразные геометрические фигуры. Там же были рисунки – кленовый лист, кость, епископ, звезды на небе, подсвечник, заляпанный застывшим воском от сгоревших свечей.
Епископ постояла на пороге, неодобрительно оглядывая царивший в комнате беспорядок. Затем она сказала охранникам:
– Отведите его вниз.
Они повернулись к другой двери, которая вела, насколько Керис понял, к другой лестнице и, по всей видимости, к крохотной комнатке без окон, которая находилась наверху. Парню стало даже жаль, что сейчас все они так грубо вторглись в наверняка ставшее уже привычным для узника уединение. Не успели воины подойти к двери, как дверь распахнулась от удара с другой стороны, и в комнату, точно ураган, ворвался Антриг Виндроуз.
– Моя дорогая Герда! – Маг, точно ураган, пронесся мимо остолбеневших охранников, как будто не заметил их. Расшаркавшись по моде седой старины, он церемонно и радостно поднес к губам руку епископа. – Как хорошо, что ты заглянула! Что там у вас стряслось? Когда ты была тут в последний раз – полгода назад? Или все семь месяцев? Как твой ревматизм, все беспокоит? Ты пользовалась травами, которые я тебе порекомендовал?
– Нет! – Епископ в раздражении вырвала
– Тебе действительно нужно было сделать это, пока не пошел дождь! Солтерис! – Теперь затворник смотрел на архимага, внимательно и испытующе глядя в его лицо сквозь толстые стекла очков. Он схватил Солтериса за руку и воскликнул: – Я же тебя, почитай, лет пять, кажется, не видел?
Высокий, худощавый, но уже немолодой Антриг выделялся узким лицом, обрамленным седой копной волос и такой же всклокоченной бородой. На шее у него болталось некое подобие хрустальных бус. Метавшиеся за стеклами очков серые глаза совершенно не производили впечатления глаз уравновешенного и вообще нормального человека. Месяцами, если не годами, он видел только охранников, но в его сочном живом голосе не слышно было ни упрека, ни недовольства. Казалось, что для этого человека время приостановило свой ход.
– Да, наверное! – спокойно отозвался архимаг, хотя Керис, взглянув на деда, понял, что тот явно обеспокоен таким состоянием Антрига.
Антриг, наклонив по-птичьи голову, некоторое время еще смотрел в глаза Солтериса, потом отвернулся. Несмотря на кажущуюся мешковатость и неуклюжесть, передвигался он по комнате довольно проворно.
– А это Керис, ведь правда? Керис, сынок твоей Телиды! О, Керис: ты, верно, не помнишь меня! Тогда тебе было лет шесть, не больше!
– Нет, что вы! – неожиданно нашелся Керис. – Я вас неплохо помню!
Серые глаза вдруг засветились каким-то особым огоньком – в них читалось удивление и даже подозрение.
– В самом деле? – живо поинтересовался заключенный. – В последний раз мне говорили такое в тот момент, когда мне в спешке пришлось покинуть город Ангельской Руки. – Тут он перевел взгляд на Солтериса. – Ты не хочешь попить со мной чаю? И ты, моя дорогая Герда. – Епископ нахмурилась – ей явно не нравилось такое фамильярное обращение со стороны заключенного. – И эти господа тоже, конечно же, – старик кивнул в сторону охранников и шагнул к небольшому очагу, на котором уже закипал чайник. Несмотря на то, что на дворе стояло лето, огонь тут был совсем не лишним. Башня была сырой, а тут было холодно – через узкие щели, служащие окнами, проникало, должно быть, в самые солнечные дни и то не слишком много света. Что уж говорить о тепле!
– Это что, просто визит вежливости, Солтерис? – поинтересовался Антриг, заливая кипятком заварку и окутываясь при этом паром. – Или же я должен тебе в чем-то помочь? Это возможно, но только в масштабе моих условий, – и старик красноречиво окинул взглядом свою комнату.
В его голосе не было и следа сарказма. Очевидно, он уже давно свыкся с таким образом жизни и уже не ощущал неудобств от сознания потерянной свободы. Тут Антриг резко повернулся, отчего подвески на его шее жалобно зазвенели.
– Боюсь только, – сказал заключенный, – что к чаю я могу подать вам только хлеб и масло! Конечно, икру я периодически заказываю, но ее почему-то все равно не приносят.
Епископ выглядела донельзя удивленной, но Керис заметил, что архимаг закусил верхнюю губу – он подавлял некстати возникшую улыбку. Наконец архимаг успокоился и сказал:
– Что ты, Антриг, хлеб да масло – этого вполне достаточно к чаю.
Антриг повернулся было, чтобы пригласить охранников, но Герда опередила его – она сделала легкое движение рукой, и оба охранника одновременно попятились к проему выхода. Пожав плечами, Антриг схватил со стола первый попавшийся лист бумаги, свернул его трубочкой, сунул в очаг и получившимся факелом зажег свечи, чтобы усилить освещение, поскольку факелы давали не слишком много света.