Башня Тишины

Хэмбли Барбара Джоан

Там они не пропадут! Джоанне казалось, что она так и умрет в пути – тело ее ломило от усталости, ноги уже не ощущали боли. Но она не жаловалась и продолжала шагать вперед – ей было стыдно сознавать, что она и без того задерживает своих товарищей, снижает скорость их продвижения. А потерять их никак было нельзя – если она останется одна, то ей уже в любом случае не суждено будет вернуться назад. Они шли и днем, и ночью, останавливаясь, чтобы поспать, только под утро.

Но даже спать приходилось чутко, улавливая каждый посторонний или необычный звук.

И как-то поутру Джоанна снова почувствовала уже знакомое странное ощущение пустоты – ей казалось, что из ее

души вытекла последняя энергия, последняя сила, которая там еще оставалась. В отчаянии она подумала даже, что можно попытаться уйти от Кериса и этого безумного мага и добраться до дома самостоятельно. Хорошо еще, что благоразумие тогда возобладало. К тому же всякий раз, когда она вспоминала потные пальцы принца-регента и холодный голос Костолома, у нее сразу открывалось второе дыхание, и желание идти вперед разгоралось с новой силой. Они теперь продвигались равниной. Местность была почти вся распахана. Чувствуя порой слабость, беглецы вдруг понимали, что это странное ощущение испытывают не только они – в такие минуты и работавшие на полях крестьяне ссорились и бранились по самым ничтожным поводам. То кого-то вдруг не устраивал испокон веков стоящий межевой камень, то кто-то начинал обвинять соседа в краже инструментов и так далее. На небе же в это время собирались тучи. В тот день это длилось до самого полудня. Очевидно, подумала Джоанна, тот, кто наслал на них это состояние, уже достиг какой-то своей цели, им неизвестной. Вдруг девушка задумалась о том, какое влияние могла бы оказать эта злая сила на ее собственный мир. Наверняка уличные бандиты и политики, работники атомных электростанций и продавцы, военные и даже министры вели бы себя не так, как обычно. Во всяком случае, не лучше, это уж точно.

На исходе дня они сделали короткий привал – нужно было отдохнуть. Невыносимый зной предвещал сильную грозу. Антриг сначала собирал какие-то травы, а потом, свернув свой плащ и положив на него голову, забылся тревожным сном. Керис примостился рядом, прислонившись спиной к стволу дерева. Когда Джоанна вернулась от ручья, где она позволила себе немного поплескаться, Керис уже тоже спал как убитый. Послушник никогда не жаловался на усталость, но ведь и он не был сделан из железа!

Какое-то время девушка молча стояла, глядя на своих попутчиков. Лицо Кериса было покрыто пылью и цветочной пыльцой. Спал он неспокойно, моргая во сне. Зато Антриг…

Виндроуз покрыл свое лицо смесью из измельченных во рту трав – он хотел излечить следы удара плети принца-регента. На лицо его было страшно смотреть. Вообще-то Джоанна не выносила вида страшных ран и страданий, но в этот раз, как ни странно она никак не реагировала на раны мага – видимо, превратности путешествия закалили ее не только физически, но и морально. Единственное, что она сейчас ощущала, – это сострадание к чародею, ведь он наверняка испытывал нешуточную боль. Да и плетью по лицу он получил по ее вине, это она навлекла на себя гнев регента.

Но тот или то, что непонятно для чего похищает девушек, не заслуживает сочувствия. А действительно ли она попала сюда по вине Антрига?

Но тут Джоанна напомнила себе, что этот полубезумец знает куда больше, чем говорит. Да и в город Ангельской Руки он направляется по какой-то своей причине, которую ни за что не желает объяснить ни ей, ни Керису. Она отлично понимала, что, несмотря на свою кажущуюся болтливость и желание рассказать девушке об Империи и ее природе, населении и культуре, Виндроуз ни словом не обмолвился о местечке возле Кимила, где Керис впервые обнаружил ее. И тот же Керис догадался, что Антриг просто уводит их подальше от

того места, где они встретились. Значит, он просто боялся, что внук архимага, обследуя это место повнимательнее, что-нибудь там обнаружит? "Могло ли быть такое?" – думала Джоанна, глядя на спящего кудесника.

Вздохнув, девушка подошла к Керису и осторожно вытащила из его руки пистолет, который парень сжимал даже во сне. Послушник не шелохнулся, только его дыхание участилось. Как сильно он утомился! Джоанна порадовалась, что была достаточно осторожна, чтобы не разбудить парня. И тут девушка подумала, что может не спать, а посидеть просто так, подумать, посторожить. К тому же у нее давно не было возможности побыть наедине с собой. Подобрав длинный подол платья, к которому она уже стала привыкать, Джоанна села на землю. Где-то неподалеку журчал ручеек.

Джоанна, взглянув на небо, по которому плыли пухлые облака, со вздохом поглядела на Антрига, который спал совсем как ребенок, несмотря на то, что в отличие от ребенка жизненного опыта ему было не занимать.

А почему он тогда сказал Дигби: "…Чтобы спасти мой мир… и ваш тоже… от ужасной судьбы"? Что он подразумевал под этой судьбой?

Может быть, пустоту, которая оставалась после ухода жизненной энергии?

Или Промышленный Переворот, который затягивал и этих людей, подобно стремительному горному потоку?

Или нечто иное, что подсказывал ему полубольной рассудок?

Но что?

Вдруг где-то сбоку, в пойме ручья, в воздух поднялась стая испуганных птиц, а следом послышалось лошадиное фырканье.

Джоанна почувствовала, как внутри у нее все похолодело.

Стараясь не шуметь и не шелестеть травой, девушка, продолжая сжимать пистолет, легла на траву, надеясь, что ее не заметят. К тому же путники благоразумно расположились под ивой, а ее ветви спускались почти до земли. Но больше никаких звуков не было. Джоанна не стерпела – она по-пластунски поползла к берегу.

Колючие кусты ежевики царапали ей руки. Она молила Бога, чтобы случайно не заползти в заросли сумаха. Наконец она увидела виновника беспокойства – это был одетый в черное воин-послушник. Нашитая на одежду красная эмблема выдавала его принадлежность к Церкви. Начинающее медленно заходить солнце светило девушке прямо в глаза, поэтому она не могла разобрать черт церковника-гвардейца.

Вдруг сзади какой-то голос тихо сказал:

– Вон они!

Повернув голову, стараясь не шелестеть стеблями травы, Джоанна посмотрела туда, откуда слышался голос. Из зарослей кустарника вышел еще один гвардеец, с ним был одетый в серое человек – инквизитор. Послушник вел под уздцы двух лошадей. Они подошли к спящим. Сначала они молча смотрели на них, затем инквизитор пробормотал:

– Это – послушник самого архимага! Три дня назад он удрал из Кимила при помощи волшебных чар. Что бы они ни замышляли, архимаг все равно в этом замешан! Но ничего, теперь Костолом будет доволен!

И инквизитор вытащил из седельной сумки пистолет. Он был уверен, что капкан захлопнулся.

В голове Джоанны вихрем проносились мысли, причем самые противоречивые. "Ты не имеешь к этому никакого отношения! – говорила одна мысль. – Ведь тебя просто похитили! Ты вовсе не собиралась играть в эти их игры!". Затем пошла другая мысль: "Но у этого человека в сером только один пистолет! И ничегошеньки больше!" Инквизитор снова повернулся к лошади, чтобы вынуть из переметных сум что-то еще. Теперь он представлял собой просто идеальную цель! И тут до ее слуха донеслось тоненькое позвякивание цепи. Он еще и свои инструменты сюда захватил!