Башня тишины

Джафаров Рагим

Руслан пытался выхватить в этом наборе слов что-то знакомое или хотя бы примерно сориентироваться в кулинарном безумии.

— Кушай! — возмутился Дауд. — А то основная еда остынет.

— А это какая? — не понял Руслан.

— Закуски, да.

— Эм-м… Ладно, я потихоньку буду всё пробовать, а ты мне расскажи-ка про базилик и Гобустан.

Дауд тяжело вздохнул. Сел за стол, налил себе что-то в стакан. Запахло чаем. Руслан аккуратно попробовал тот самый чудо-бульон. То ли он действительно был невероятно

хорош, то ли голод его сильно приукрасил…

— Ай, да-а-а! Подожди! Мята чуть-чуть, уксус чуть-чуть, вот так. Ешь!

Дауд поколдовал над тарелкой, отхлебнул чаю, а потом его голос вдруг изменился. Сахар, понял Руслан. Закинул кусок сахара за щеку. Вприкуску пьет.

— Да что тут рассказать? Амина по работе же много туда ездила. Она же в министерстве культуры работает. А Гобустан — это музей и заповедник. Там скалы, да-а-а, и на скалах много рисунков. Древние люди нету? Вот такие рисунки. Человечки с луками, быки, что там еще? Гавалдаш, табличка римского легионера…

— Гавалдаш?

— Это такой каменный барабан, да! Нет, барабан неправильно… Но принцип такой же. Стоит огромный расколотый камень, и на нем играть можно! Вроде больше там и нет ничего…

— А зачем Амина там базилик сажала?

Руслан временно переключился на салаты и намазки, чтобы попробовать максимальное количество блюд.

— Не знаю. Она не только там сажала. И не только базилик. Что-то у нее с этим рейханом странное было.

— Можешь как-то подробнее объяснить? Она сама руками сажала или что?

— Зачем? Она же курирует разные объекты благоустройства, да. А, реконструкция тоже. Везде разные проекты, все быстро утверждала. Только с рейханом что-то странное было. Везде сажала. Ругалась все время: мол, нет, я все передумала, еще базилик посадите.

— А какие еще цветы были?

— Я не знаю… Лилии помню, жасмин помню…

— Красный? — уточнил Руслан.

— Красный, да, а что? — Дауд, судя по всему, посмотрел на собеседника и спохватился: — Кушай-кушай, да! Потом ответишь! Я пока попробую вспомнить, какие еще цветы были. Наверное, можно через министерство узнать…

Руслан понял, что все ему не одолеть никак, и решил хотя бы по чуть-чуть попробовать каждое блюдо. Но и эта стратегия уже демонстрировала несостоятельность. Он только-только добирался до курицы, а уже не мог сказать, что голоден. Но и остановиться он тоже не мог. Например, те самые жареные пельмешки. Чудо какое-то.

— Майоран, ива и чампа, — прожевав очередной пельмень, сам ответил на свой вопрос Руслан.

— Чампа откуда знаешь? — удивился Дауд.

— А ты откуда?

— Цветы люблю, да, интересуюсь.

— Никогда бы не подумал…

— Откуда знаешь, какие цветы Амина сажала? Ахурамазда подсказал?

— Отстань от Ахурамазды, — вздохнул Руслан. — Это цветы, которые соответствуют

семи Амеша Спентам.

— Угу…

— Так, давай я попробую как-то очень просто и обобщенно, да?

— Конечно, Руслан-муэллим, сложно и конкретизированно не надо! — то ли тонко подколол, то ли поддакнул Дауд.

— «Меша», «мрити», «морт» — это смерть. Частица «а» в индоевропейских языках отрицательная, что получаем?

— Не… смертный?

— Сезон шуток про Несмертного Джо объявляется открытым… Бессмертный, Дауд, бессмертный!

— Знаешь, как на азербайджанском будет? Или на турецком? Или на…

— Всё, успокойся! Извини! Итак, амеша — это бессмертный. Слово «спента» в конечном счете восходит к старому санскритскому глаголу «су» со значением «возрастать». Цельный, здоровый, сильный. Всё как в русском, в общем. Святой. Амеша Спента — бессмертный святой. Всего их семь.

— И у каждого есть свой цветок, — понял Дауд, но тут же прервался и сменил тон: — Ты помидор жареный возьми, двумя пальцами шкурку сними, вот так вдоль его ножом порежь, сок течет, да? И в сок макай кебаб. А потом можно капусту закинуть, вообще все изменится! Хингал зачем не ешь?

Руслан с ужасом осознал, что значительная часть этих блюд еще и сочетается. И пробовать их по отдельности — это как играть в детальки лего вместо того, чтобы построить из них что-то.

— А что эти святые значат? Почему Амина базилик сажала? Огнепоклонники ведь не так молятся?

— Тебе надо на все вопросы отвечать?!

— Если можно, Руслан-муэллим.

— Я даже не знаю, с чего именно начать… — растерялся Руслан.

— Начни с баранины, — посоветовал Дауд. — А то остынет.

Руслан так и поступил. Сунул в рот кусок шашлыка, раздумывая о том, как коротко рассказывать о части религии с историей в три тысячи лет.

— Ладно, давай так. Нельзя воспринимать религиозные категории буквально. Семь бессмертных святых — это семь проявлений Ахурамазды. — Руслан отложил еду и принялся загибать пальцы. — Благой помысел, наивысшая правда, святое благочестие, та самая избранная власть, чей плакат ты видел в комнате Амины, что там дальше? Целостность, потом бессмертие.

— Это шесть, — заметил Дауд.

— Да, с седьмым все сложно. Это, скажем так, святой дух. Он часть каждого из шести и вместе с тем нечто отдельное. Кто-то относит его к бессмертным святым, кто-то нет. Все очень сильно зависит от периода…

— То есть это главные святые зороастризма. А им молятся?

— Не-не-не! Я же говорю, это просто проявления. Вот, например, у христиан есть святые. Николай Чудотворец, допустим. Это конкретный человек. Плюс ему можно отдельно молиться. Тут не так. Молятся только Ахурамазде. В этом смысле зороастризм куда более монотеистическая религия…