Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки
Шрифт:
Иногда Александр задумывался о том, кто же его подруга на самом деле. Понятно, что она оказалась в лесу не от хорошей жизни, не сомневался он и в том, что раньше ее звали иначе – на простолюдинку эта женщина не походила. Сколько ей лет, он тоже не знал, лицо у нее было совсем молодым, но взгляд и слова говорили о том, что за спиной Ликэ немало того, что она с радостью бы забыла. Какое-то отношение к ее судьбе имели циалианки, ненависти к которым женщина не скрывала. Эта ненависть его и спасла. Да, патом они поняли и приняли друг друга, но сначала она видела в нем лишь человека, за которым идет охота.
Странным образом обе женщины, которых он любил, оказались на пути ордена, но, если Даро защищал брат, Ликия заботилась о себе сама. Александру хотелось узнать тайну колдуньи, но лишь от нее самой. Кто бы ни была эта женщина,
Граф Жавер Лидда рассказывал о том, что творится за Заклятым перевалом. Этот хитрец вовсю торговал с еретиками, о которых в Арции слышали много, но толком ничего не знали. На северо-востоке было много того, что привлекало купцов, но негоцианты о своих похождениях предпочитали не распространяться, мало ли что могло взбрести в голову синякам.
Таяна была отрезанным ломтем, Церковь почитала ее жителей худшими еретиками, чем атэвы, и вот теперь он идет к ним… Он так мало знает о таянской ереси, о том, что послужило причиной разрыва. В Арции правду о Войне Оленя выпололи, как сорняк, старые хроники были уничтожены, осталась лишь Книга Книг и подправленное Сопутствующее слово [32] . Когда Таяна отошла от Благодатных земель, Церкви удалось натравить на нее Западную Фронтеру, и с тех пор на рубежах идет война, в которой победителей нет и не предвидится. Вот и все, что он слышал, пока Ликия не рассказала о клятве, данной шестьсот лет назад герцогом Гардани. Это имя Александру ничего не говорило, зато клятвопреступников на своем не столь уж и долгом веку последний из Тагэре повидал предостаточно, отчего же он верит слову давно умершего человека?
32
Сопутствующее слово – история Благодатных земель, благословенная Церковью и ежегодно дополняемая с ее разрешения в Академии.
Через кварту они вышли к очень странному месту. Казавшийся непроходимым лес, услужливо пропускавший путешественников и смыкавшийся за их спинами, расступился. Они оказались на круглой поляне, заросшей по краям бересклетом и дикими розами, на которых еще держались розоватые и оранжевые плоды. Был день, и солнечные лучи танцевали по поверхности огромной аметистовой глыбы, из которой бил родник. Причудливые ледяные наплывы странным образом сочетались с лиловым камнем.
– Рассказывают, что когда-то на этом месте умер лебедь, – тихо сказала Ликия, – лес сюда никого не пускает. Я была здесь лишь однажды… Очень давно.
Александр подошел к камню, повинуясь странному порыву, опустился на колени и оказался… на Эльтовой скале.
В небе сияла полная луна, через которую разорванным кружевом бежали облака, внизу ревело море. На вершине виднелись два стройных силуэта. Александр не мог видеть лиц, но сердце его бешено заколотилось, так как он понял, КТО эти люди. Они о чем-то оживленно разговаривали, затем золотоволосый Роман махнул рукой и растворился во тьме, Аларик какое-то время смотрел ему вслед, а потом обернулся… В серебристом лунном свете блеснули голубые глаза. «У тебя остался еще один удар!» – сказал он, а потом Александр увидел город, над которым возвышалась увенчанная замком гора. Внизу бушевала и пенилась темная река, в иглециях звонили колокола, по улицам расхаживали люди в странных одеждах, и среди них отчего-то был Рафаэль. Мириец улыбался, а рядом с ним шел Шарло. Они вошли в иглеций, и Рафаэль распахнул Небесный Портал.
Вновь зазвонили колокола, и вышел Небесный ход, но верующие вместо свечей несли мечи и копья, а на иконах не было ликов святых – лишь прорезаемая синими сполохами тьма, из которой смотрели странные глаза, похожие на глаза огромной хищной птицы. Александр обернулся и увидел, что и в храме исчезли настенные росписи, осталась лишь икона великомученика Эрасти. В руках Александра оказалась свеча, он хотел ее зажечь перед образом святого, а тот неожиданно дерзко ему подмигнул. С иконы в глаза королю Арции смотрел Рафаэль Кэрна. Затем золото оклада стало таять и оплывать, как воск свечей, фигура Рито становилась все более живой
– Жизнь стоит того, чтобы за нее драться.
Кто здесь? Роман. Такой же молодой и красивый, как двадцать четыре года назад, и рядом с ним… Эдмон. В синем плаще, на котором расправляет крылья белый лебедь.
Перед глазами Александра вспыхнула двойная радуга, сквозь которую улетала к небу лебединая стая. Зимы больше не было, земля была устелена ковром белых весенних цветов, цветущие ветки тянулись к лицу, щебетали птицы, звенел ручей, и в его звоне отчетливо проступала мелодия, нежная и светлая, как сама весна.
– Нам пора, – теплая рука легла на его плечо, и Александр открыл глаза. Весна исчезла, даже день и тот кончился. На небе сияла половинка луны, окруженная сверкающим ореолом.
– Что это было? – Александр уже ничего не понимал.
– Ты что-то видел… Я ждала, пока не зашло солнце. – Она могла бы сказать больше, но не захотела. Что ж, ее право… А он лгать не станет!
– Я видел друга, который вдруг оказался Святым Эрасти, город с замком на горе и с рекой внизу. Там меня ждали, а потом я летал над морем из крови, меня тянуло вверх, к Волчьей Звезде. Я знал, что не должен оглядываться, но меня звали, и я понял, что оглянусь, и тут все исчезло. Остались лишь весна, улетающие лебеди… и радость.
– Город с замком на горе? Река внизу? Странно, – она положила руку ему на плечо, – похоже, что это Гелань.
– Гелань? – Он поцеловал Ликию в губы и повторил:
– Разумеется, Гелань… Красивое имя, но нам стоит подумать о ночлеге…
Девушка в плотном розовом чепце продавала поддельные фиалки. Она была хорошенькой, но замерзшей. Носик покраснел, а губы, наоборот, побелели. Товар не шел, да и вообще народу на улице было меньше, чем обычно, и люди были хмурыми, хотя, возможно, во всем был виноват резкий, холодный ветер. Базиль Гризье с усмешкой полез в кошелек и купил у красноносой продавщицы всю корзинку. Та жадно схватила серебряную монету и с вопросом уставилась на Базиля, видимо, ожидая приглашения в соседнюю гостиницу. Можно было так и поступить, но граф Мо не любил делать то, чего от него ожидают, он пожал плечами, сунул корзинку с восковыми цветочками пажу и тронул коня. Настроение, и без того пакостное, отчего-то стало еще хуже. Похоже, он совсем спятил. Сначала не хотел уезжать в Авиру, а теперь бесится из-за того, что вернулся в Мунт.
Караковый атэвский жеребец Базиля, изящно переступая ногами в белых чулочках через замерзшие лужи, сам завернул на улицу Борзой. В отличие от седока он почитал особняк Вилльо своим домом. Может, стоило остановиться вместе с Морисом Саррижским? Нет, нельзя. Он не просто сопровождает высокого ифранского гостя на королевскую свадьбу, он – брат невесты, ему вести Нору к алтарю. Жорес не может, а показывать народу Филиппа Тартю вряд ли рискнет. Нора теперь законнорожденная, а ее младшие братья тем более… По закону Филипп Рунский – король, хоть и несовершеннолетний. Конечно, законы для победителей, да еще поддержанных Церковью, не писаны, но дразнить гусей Тартю не станет… Проклятый, как же все надоело. И Авира, и Мунт, и родичи, и вообще все!