Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки

Камша Вера Викторовна

– Ты меня узнал?

– Да, но я никому не скажу. Мне кошачье дерьмо не нужно, я за законного короля.

– Тогда расскажи мне то, что знаешь. Садись…

– Благодарю, монсигнор, – трактирщик с готовностью уселся на один из тяжелых стульев, – но что я могу сказать? Я человек маленький, вы знаете больше меня… Наступают поганющие времена, монсигнор! Видать, крепко мы Триединого прогневали, что он оставил нас без короля. Говорят, когда последний из Волингов падет в битве, Проклятый вырвется на свободу и взойдет Темная Звезда…

Толстяк рассказывал

еще что-то про грозу, которая сожгла циалианский храм, про то, как в полночь на западе зажглась заря, про крыс, ушедших поутру из города и запрудивших все улицы, ведущие к реке, про то, как пропал лейтенант Паже, а Жорес Аганнский хитростью разоружил гвардию и привел в город своих людей, но Рито не слушал. Ему казалось, что он вычеркнул сестру из своей жизни, и вот она умерла, умерла, и он больше никогда ее не увидит. Он так и не выслушал ее, а теперь поздно. А раз поздно, нужно думать о том, что еще можно спасти.

– Я оставлю здесь коня и доспехи?

– Разумеется, монсигнор… Но, может, вам лучше уехать? Домой или, уж простите, к Лосю… Времена сейчас нехорошие, прямо скажем… А вы были на стороне Тагэре.

– Я и сейчас на стороне Тагэре, – сверкнул глазами Рито, – потому и приехал. Я должен сделать одну вещь.

– Да хранит вас Святой Эрасти, монсигнор, – вздохнул толстяк, – вас и короля, а на дядюшку Клода можете положиться, живите хоть до Темной Звезды. И деньги уберите, не возьму я их, не упырь…

2895 год от В.И. 20-й день месяца Собаки ФЕЙ-ВЭЙЯ

– Сестра, – девчонка-послушница почтительно наклонила голову, – вас просит бланкиссима.

– Спасибо, Алина, – сестра Мария приветливо кивнула вестнице. Девушка хотела, чтобы ей доверяли все – от Ее Иносенсии до последней прислужницы, не говоря уж о рыцарях Оленя. Когда-нибудь она соберет урожай любви, который столь старательно сеяла. Мария понимала, что великие цели достигаются неустанным трудом. Конечно, если повезет и судьба даст шанс, его нельзя упускать, но рассчитывать на везение и тем более лезть напролом нельзя. Молодая монахиня знала, что нужно казаться проще, чем ты есть, пусть каждый видит в тебе то, что хочет.

В свои двадцать пять Мария достигла немалого, но поручения Анастазии не мешали ей исправно заниматься повседневной работой. Она по вечерам читала в храме перед вечерней службой, а по утрам занималась с девочками, только-только вступившими под крышу обители. Большинство из них вернется к своим семьям, обученные хорошим манерам, древним языкам, музыке и домоводству. И никто, в том числе и они сами, не будут знать, что кроме благонравия они вынесут из монастыря кое-что еще.

Некоторые останутся и примут обряд послушания, а потом и вступят в сестринство. У них будут свои наставницы, в большинстве своем холодные и жестокие, и память о доброте и внимании сестры Марии не только их поддержит, но и сделает верными сторонницами, когда она начнет действовать. Правда, будет это лет через десять. Девушка понимала, что слишком рано себя обнаружить – значит

проиграть. Но и медлить нельзя. Ее красота должна сыграть немалую роль в осуществлении задуманного, а значит, к сорока годам она должна получить рубины Циалы.

Сделать это можно, опираясь на рыцарей Оленя, которые, хоть и дали обряд безбрачия, остаются мужчинами. Пусть каждый из них думает, что именно он владеет ее душой, а если они победят, будет владеть и телом. И Мария научилась смотреть мимо мужчин в белых плащах, но так, что каждому казалось, что она только что смотрела именно на него и в смущении опустила глаза. А глаза Марии достались от отца – огромные, опушенные длинными загнутыми ресницами, синие и спокойные, как речной омут в месяце Лебедя. Тот самый омут, в котором водятся черти.

Однако сейчас, спеша на встречу с Ее Иносенсией, сестра Мария постаралась выглядеть как можно безмятежнее и холодней. Анастазия ей доверяла так, как женщина может доверять женщине, а потерять такое доверие очень просто. Наскоро затянув волосы, чтобы золотые локоны, упаси святая Циала, не вылезли из-под покрывала, циалианка постучала в дверь Предстоятельницы. Та ее ждала.

– Входи и садись.

Девушка очень прямо села на краешек жесткого стула, положив руки с коротко остриженными ногтями на колени.

– Ты, вероятно, уже слышала о том, что произошло в миру. – Анастазия, однажды с ней объяснившись, предпочитала не ходить вокруг до около. – Мы достигли поставленной цели, хотя не обошлось без ошибок и потерь. До сих пор неизвестна судьба свергнутого короля и его детей. Не удалось найти и нескольких приближенных к нему рыцарей, из которых особенно опасен Луи Трюэль. Кроме того, в Мунте сгорел храм ордена. Несчастье произошло во время вечернего чтения, и бланкиссима Шарлотта и приближенные к ней сестры погибли.

Без сомнения, кто-то из Рыцарей поспешил с тобой поделиться новостями. Впрочем, ты права. Мужчины часто узнают важные новости первыми, и очень хорошо, если сообщают их тому, кому нужно. Но кое-чего ты не знаешь. Я переношу главную резиденцию ордена в столицу Арции. В Мунте больше не будет бланкиссимы, но это – мое дело. А твое – новая королева, наперсницей которой ты будешь.

Мария чуть шире раскрыла глаза, что у нее означало удивление, и Анастазия сочла уместным пояснить:

– Пьер Тартю скоро женится на дочери Филиппа Тагэре и Элеоноры Вилльо. Королевская шлюха и ее выводок оказали ублюдку услугу, а женитьба была частью сговора.

– Но Ее Иносенсия знает, – только многолетняя дрессировка позволила девушке выглядеть равнодушной, – что брак Филиппа Четвертого признан незаконным.

– Об этом забудут. Ублюдок возьмет в жены девицу, отмеченную кошачьей лапой. Два сапога пара. Тартю полагает, что это сделает его трон крепче, особенно если уничтожить принятую Генеральными Штатами и Советом Нобилей нотацию о вступлении на престол Александра Тагэре.

– Тогда королем становится не Пьер, а брат его жены, хотя он несовершеннолетний…