Башня Занида (Авт.сборник)

де Камп Лайон Спрэг

Это разрыв повлиял на мою жизнь в большей степени, чем хотел бы признать Железный Человек Ормон. Я сильно запил, чего раньше не делал никогда. Начал совершать ошибки на работе и, наконец, вынужден был обратиться к психиатру. Их ремесло можно на одну часть считать знахарством и еще на одну — недоказуемыми спекуляциями, но к кому еще можно обратиться?

Психиатр оказался приятным крепким мужчиной небольшого роста, говорившим вкрадчивым голосом — словом, достаточно невзрачной невыразительной личностью. Я был поражен, ожидая увидеть острую бородку и услышать напористую речь с венским акцентом. Он же тихо выворачивал

меня наизнанку и через несколько месяцев сделал заключение.

— Уэйд, вас нельзя признать психически больным. У вас просто шизоидная разновидность личности, как мы это называем. Такие люди обычно испытывают трудности в личных отношениях. Вы нашли решение проблемы, приняв позу доброжелательного равнодушия. Беда в том, что вы так долго отрабатывали эту позу, что она стала настоящим доктором Ормоном, и породила, в свою очередь, очередные проблемы. Вы так долго и так старательно подавляли свои чувства, что теперь не можете заставить их проявиться…

И далее в том же духе, — все, что я уже давно понял сам. С этой стороны никаких возражений с моей стороны не последует. Но что делать? Я узнал, что шансы положительного результата лечения у психоаналитика быстро падают после достижения пациентом тридцатилетнего возраста, а когда вам за сорок, едва ли стоит прибегать к нему. После года бесполезной траты моих денег и времени психиатра мы расстались.

Все это время я продолжал жить в собственном доме. Более того, я умственно адаптировался к такой жизни и собрал массу научных книг, журналов и брошюр, так что их просто невозможно было бы разместить в обычной квартире. Я нанял прислугу — старую и страшную до такой степени, что вопрос о сексе не возникал. Время, свободное от службы, я проводил дома, в одиночестве. Я научился засаживать лужайку травой, не требующей подстригания, время от времени приглашал садовника, чтобы не вызывать недовольства соседей.

Потом мне предложили более выгодную работу. Я продал дом на Лонг-Айленде и купил здесь, продолжая придерживаться старого стиля жизни. Я не вмешивался в дела соседей. Если бы и они поступали так же, мне было бы значительно проще принять решение, как поступить со своим открытием. Они же, как и большинство жителей пригородов, считают, что если человек живет один и не хочет, чтобы его беспокоили, значит, он — людоед, или какой-нибудь другой монстр.

Если я напишу отчет о цепной реакции, мое открытие нельзя будет утаить. Какими бы строгими ни были правила секретности, люди не смогут удержаться и разболтают о надвигающемся конце света. За этим, вероятно, последует уничтожение Земли, не сразу, а лет через десять-двадцать. Вероятно, я не доживу до этого момента, впрочем, не отказался бы, чтобы это случилось при жизни, не много бы потерял.

Мне пятьдесят три года, но выгляжу я старше своих лет. Мой врач сказал, что состояние моего здоровья оставляет желать лучшего. Сердце работает плохо, кровяное давление слишком высокое, я плохо сплю, меня мучают головные боли. Врач посоветовал пить меньше кофе, отказаться от того, от этого. Но даже если я последую его советам, он не гарантирует, что я проживу еще десять лет. Операция не поможет, просто изначально слабое тело было измождено интенсивной умственной работой на протяжении почти всей жизни.

Меня не тревожит мысль о смерти, поскольку я не слишком наслаждался жизнью. И даже те маленькие радости,

что у меня были, поблекли в последние годы. Я обнаружил, что все с большим равнодушием отношусь ко всему, кроме физики, но даже занятия ею начинают становиться все более скучными.

Единственным настоящим чувством осталась ненависть. Человечество в целом я ненавижу достаточно сдержанно. Мужскую половину человечества — сильнее, но самую жгучую ненависть вызывают у меня мальчишки. Как бы мне хотелось увидеть головы всех мальчишек на земле надетыми на копья.

Конечно, я достаточно объективен, чтобы понимать, почему я испытываю подобные чувства. Но понимание причины не изменяет самого чувства, по крайней мере, применительно к такой косной личности, как я.

Я также понимаю, что уничтожение всего человечества было бы несправедливым. Погибнут миллионы людей, никогда не причинявших мне или кому-либо еще ни малейшего вреда.

Но почему, черт возьми, я должен быть справедливым? Были ли эти голые приматы когда-либо справедливы ко мне? Психиатр посоветовал мне отпустить чувства на свободу, тогда я, возможно, обрету счастье. Но я испытываю только одно чувство. Если я дам ему волю, наступит конец света.

С другой стороны, мне придется уничтожить не только миллионы грязных насмешников и садистов, но и немногих жертв, подобных мне. Я всегда симпатизировал неграм и другим угнетенным людям, потому что понимал, что они чувствуют. Если бы существовал способ сохранить им жизнь, уничтожив всех остальных… Впрочем, вряд ли моя симпатия оправдана; получив власть, угнетенные стали бы угнетателями.

Я размышлял уже несколько дней, но не мог принять решения. А потом настала веселая ночка, предшествующая Дню всех святых, когда местные детки шалят. Следующей ночью они будут выпрашивать конфеты и печенье у людей, которым они накануне вымазали стекла мылом и перевернули мусорные баки. Если бы можно было пристрелить несколько этих маленьких ублюдков, остальные вели бы себя осмотрительнее.

Все мальчишки, живущие по соседству, ненавидят меня. Я не знаю, почему. Так собака мгновенно чувствует неприязнь другой собаки. Я не кричал, не рычал на них, не гонялся за ними, но они инстинктивно чувствовали, что я их ненавижу.

Погрузившись в решение своей проблемы, я забыл о приближающемся празднике и, как обычно, поужинал в ресторане, прежде чем отправиться домой на электричке. Приехав, я понял, что часа темноты местным ребятам вполне хватило, чтобы обработать мой дом по полной программе. Измазанные мылом окна, разбросанный мусор, ленты туалетной бумаги повсюду — это еще куда ни шло. Но они взломали гараж и славно потрудились над моей британской двухместной машиной. Колеса были проколоты, обивка сидений разрезана, проводка порвана. Они даже выдрали из земли несколько кустов…

Чтобы я точно понял, что именно они имели в виду, вокруг были раскиданы картонки от рубашек с надписями типа:

СТАРЫЙ ХРЫЧ ОРМОН — ПСИХ! ОПАСАЙТЕСЬ БЕЗУМНОГО УЧЕНОГО! ОРМОН — СУМАСШЕДШИЙ! ОРМОН — ГОМИК!

Решение принято. Оставшиеся мне дни я буду счастлив только в одном случае — если буду знать, что все эти ублюдки получат по заслугам. Я их ненавижу. Я ненавижу их. Ненавижу всех до единого. Я подверг бы человечество мучительным пыткам, если б мог. Но не могу. Значит, придется уничтожить Землю. Поэтому я напишу свой отчет.