Башня Зеленого Ангела
Шрифт:
Раззява. Лошади пили отсюда, и Бинабик промывал этой водой наши раны.
Кроме того, яд все-таки был бы лучше той гибели, которая чуть не настигла их прошлой ночью.
От холодной воды раны на его руках и запястьях защипало. Мышцы болели, суставы ныли. И все-таки он чувствовал себя совсем не так ужасно, как можно было ожидать. Впрочем, может быть, он и проспал гораздо больше, чем несколько часов, — в темной пещере нельзя было понять, какой это час дня или ночи. Саймон огляделся, надеясь обнаружить хоть какую-нибудь подсказку. Сколько времени он спал? Лошади все так же спокойно
— А, друг Саймон!
Он обернулся. По туннелю быстро шел Бинабик, держа перед собой сложенные ковшиком руки.
— Привет, — сказал Саймон, — и доброе утро — если это в самом деле утро.
Тролль улыбнулся.
— Это действительно такое время, хотя середина дня скоро будет приходить. Я только что бывал в холодном, очень мокром лесу и следил за самой ловкой добычей. — Он показал руки. — Грибы. — Тролль подошел к огню, высыпал свои сокровища на плоский камень и принялся разбирать их: — Вот серая шапка. А это кроличий нос — он имеет гораздо больше вкуса, чем очень настоящий кроличий нос. Кроме того, его очень проще готовить. — Бинабик хихикнул. — Это будет приготовлено, и мы получим трапезу, полную великого наслаждения.
Саймон расплылся в улыбке.
— Ужасно рад видеть тебя, Бинабик. Даже если бы ты нас не спас, это все равно было бы здорово.
Тролль поднял брови.
— Вы оба много делали для своего спасения, Саймон, — и в этом большая удача, ибо вы все время стремились к странным неприятностям. Ты говаривал однажды, что твои родители были очень обычными людьми, однако имею предположение, что по крайней мере один из них совсем не был человеком, а был мотыльком. — Он криво усмехнулся и показал пальцем на костер: — Ты всегда летаешь в ближайшее пламя.
— Похоже, что так. — Саймон уселся на каменном выступе, немного поерзав в поисках наименее болезненного положения. — А что мы теперь будем делать? И как ты нас нашел?
— Относительно того, что теперь делать, — Бинабик наморщил лоб, разрезая ножом гриб, — мое отвечание будет: питаться. Я предполагал, что окажу вам больше доброты, если не буду будить вас. Полагаю, сейчас вы имеете должность чувствовать огромное голодание.
— Огромное голодание, — подтвердил Саймон.
— Относительно всего остального — будем ожидать просыпания Мириамели. Я питаю большую любовь к длительному говорению, но всякая любовь имеет пределы. Не испытываю желания повторять изложение дважды.
— Если вы и вправду хотите, чтобы я проснулась, — сердито заметила Мириамель, — могли бы разговаривать еще громче.
Бинабик был невозмутим.
— Мы вели себя весьма любезно, — сказал он, — потому что вскорости я буду иметь горячую еду для вас обоих. Мы имеем свежую воду для мойки, а если ты хочешь выйти — я оглядывался с внимательностью, — в окружении никого нет.
— О, — простонала Мириамель, — у меня все болит. — Она поднялась с постели, завернулась в плащ и, пошатываясь, вышла из пещеры.
— Не очень-то она веселая сегодня, — заметил Саймон с некоторым удовлетворением. — Небось не привыкла так рано вставать. — Сам он тоже не особенно любил спозаранку вылезать из постели,
— Очень мало людей имели бы возможность веселиться после происходившего прошлой ночью. — Бинабик нахмурился, бросил нарезанные грибы в котелок с водой, добавил какого-то порошка из сумки и поставил котелок на самый край углей. — Я питаю большое удивление, Саймон, что все события прошедшего года не сотворяли из тебя сумасшедшего, или, по крайней мере, всегда дрожащего и питающего страх.
Саймон некоторое время подумал об этом.
— Иногда я действительно боюсь. Все это кажется таким громадным — Король Бурь, война с Элиасом и все такое. Но я могу сделать только то, что могу. — Он пожал плечами. — Мне всего этого никогда не понять, и мы умираем всего один раз.
Бинабик хитро посмотрел на него.
— Ты имел беседу с Камарисом, мой рыцарственный друг. Звучит с большой похожестью на его Рыцарский канон с примесью очень настоящей скромности Саймона. — Он заглянул в котелок и палочкой помешал его содержимое: — Еще несколько полных важности добавок, и я буду оставлять его самому себе на некоторое время. — Он бросил в воду несколько полосок сушеного мяса, потом нарубил ножом маленькую кривоватую луковицу и отправил ее туда же, после чего снова основательно все перемешал.
Закончив с этим делом, тролль повернулся, подтянул поближе свой кожаный мешок и принялся рыться в нем с чрезвычайной сосредоточенностью.
— Здесь внутри я имею нечто, что может интересовать тебя… — рассеянно проговорил он. Через мгновение тролль вытащил из сумки длинный предмет, завернутый в листья. — А, вот.
Саймон взял сверток и, даже не разворачивая, понял, что в нем.
— Белая стрела! — выдохнул он. — О Бинабик, спасибо! А я был уверен, что потерял ее.
— Ты в действительности потерял ее, — сухо ответил Бинабик. — Но я в любом случае питал намерение навещать тебя. Я предположил, что будет справедливо принести ее к тебе.
Вернулась Мириамель, и Саймон радостно продемонстрировал ей свою драгоценность.
— Смотри, Мири, Бинабик принес мою Белую стрелу!
Она едва удостоила его взглядом:
— Очень мило с его стороны, Саймон. Я рада за тебя.
Он озадаченно смотрел, как она склонилась над седельными сумками и начала что-то искать. Чем он на этот раз ее рассердил? Эта девушка непостоянна, как погода! Разве не он должен бы сердиться на нее?
Саймон тихо фыркнул и повернулся к Бинабику.
— Ты собираешься рассказать, как нашел нас?
— Без торопливости. — Тролль помахал широкой ладошкой. — Сначала мы имеем необходимость в пище и успокоении. Принцесса Мириамель еще даже не подходила к нам. А я имею еще другие новости. Некоторые из них не очень счастливые. — Он снова покопался в мешке. — А, вот они. — Тролль достал маленький кисет, перевернул его, и на плоский камень посыпались кости. — Пока мы еще пребываем здесь, я имею желание знать, что они мне скажут. — Бинабик встряхнул кости в горсти, потом снова бросил их на камень и прищурился.