Башня
Шрифт:
Дамблдору нравится чувствовать себя творцом истории - он пишет сценарий пьесы, жаль только, что иногда актеры его театра самовольничают. Хотя нельзя сказать, что это не было интересным…В конце концов, нотка импровизации придает постановке шика и естественности. Прошлая война с Томом шла практически по нотам - только вот в самом конце игры бывший ученик смог вплести в идеальную симфонию свою хаотическую партию. Но и это, в конце концов, оказалось благом - именно с этой импровизации в голове великого манипулятора человеческих судеб появились первые строки настоящего Шедевра. Его собственная история об «Артуре». Альбус даже продумал свою собственную смерть - идеально ложившуюся в вязь истории, в меру великую, в меру героическую. Она должна была стать последним камнем,
Ради мертвых героев.
Ради него.
Но сейчас он хмурился, глядя в темное окно. Дамблдор чувствовал, что нити, еще недавно крепко зажатые в его руках, рвутся и истончаются. Том слишком рано начал импровизировать, Гарри в его руках, а Сириус вообще отдалился от Ордена и не слушает его, Альбуса, советов. В изначальном плане директора Хогвартса последнему вообще не было места, но его беспрецедентный побег изменил всю канву повествования. А уж самовольные действия отлученного Блэка в последние месяцы ломали весь План.
– Альбус, разрешите?
– раздался вежливый голос Минервы МакГонагалл. Ее появление не стало неожиданностью для Дамблдора - на старую горгулью директор навесил сигнальные чары еще в самом начале карьеры.
– Я хотела с вами поговорить…о Гарри.
– А что такое, Минерва?
– вскинул брови Альбус.
– Я делаю все, что возможно для поисков бедного мальчика!
Директор практически не соврал - он и вправду много сил и ресурсов направил на поиски своего героя. Практически все орденцы в той или иной степени были вовлечены в этот процесс. Но с другой стороны… Если бы он открыто признал исчезновение Поттера, то на поиски были бы брошены куда большие силы. Но это означало, во-первых, признание собственных ошибок, а, во-вторых, потерю доверия жителей МагАнглии. И если первое просто было неприятно, то второе грозило потерей позиций и усилением Министерства, чего Альбус просто не мог допустить. Дамблдор прекрасно понимал, что за каждым действием Фаджа будет стоять Люциус Малфой, раскинувший свою паутину на всю политическую верхушку Англии.
– Вскоре начнется учебный год, - глухо сказала женщина, так же как и ее начальник смотрящая в темноту ночи.
– Мы уже не сможем скрывать его отсутствие…Да и, если говорить искренне, я уже устала от этой лжи. Альбус…
Руки у шотландки сжимаются в кулаки, а темно-карие глаза наливаются холодным грозовым светом.
– Я вас уважаю, я вам верю, - голос ее спокоен, но уже чувствуются острые нотки боли и нетерпения - Но это противно моей натуре! И…я вас не узнаю! Это жестоко! И ничем, вы слышите, ничем не может быть оправдано!
– Успокойся, Минерва, - нахмурился старик, поглаживая белую бороду. Сомнения декана Гриффиндора были ему совсем не на руку.
– Мы что-нибудь придумаем!
«В конце концов, у меня все еще есть Невилл».
– Да и, возможно, Грюм и Сириус найдут способ его вытащить!
– надежда в его голосе не была наигранной. В Дамблдоре смешалось искреннее беспокойство за юношу и недовольство потерей ценной фигуры. Хотя, даже если Том заразил его своей грязью, директор найдет способ использовать мальчишку.
– У них уже есть какой-то план!
Профессор трансфигураций поморщилась. Минерва уже давно была не в восторге от поведения начальника - честная и прямая, как все шотландцы, она ненавидела интриги и обманы, сопровождающие Альбуса. И, несмотря на безграничное уважение знаниям и восхищение талантами директора, МакГонагалл не считала того всегда правым и непогрешимым. Уж слишком многие его поступки были противны натуре преподавательницы. А уж отношение Альбуса к Гарри ее вообще возмущало, начиная с того, что он отправил малыша к этим ужасным магглам и заканчивая историей с Турниром. Ведь, если бы Дамблдор по-настоящему заботился о мальчике, то он смог бы использовать свое положение главы Визенгамота, чтобы в судебном порядке освободить его от Контракта с Кубком.
–
– Надеюсь…
«Я не умею врать».
* * *
Лэнг, долина Инкванок
* * *
– Рад, что ты принял мое предложение, Гарри, - прошелестело со всех сторон. Поттер передернул плечами. Из-за снадобья Лорда его уже не тянуло блевать от одного запаха демона, но от этого было не легче переносить вид Посланника.
– Я буду счастлив показать тебе наш несчастный мир…
Волдеморт саркастически хмыкнул. Он-то явно не считал Лэнг «несчастным» миром. Жутким, жестоким и безжалостным - это да… Маг прекрасно запомнил свое первое посещение этого древнего мира. Он попал сюда незваным - в библиотеках Шамбалы не было запретных знаний, как и вообще запретов, и юный Реддл, дорвавшийся до тех сил, что позабыты и прокляты, не смог сдержать любопытства. Светлые миры его совершенно не интересовали, а вот Темные… Эти измерения, наполненные жаждой власти и силы, привлекали молодого мага больше всех книг вместе взятых. И он, несмотря на предостережения Учителя - старого шамбалийца по имени Яма, открыл проход в мир демонов. Это было ужасно - жар дня и холод ночей, когда нельзя сомкнуть глаз, десятки тысяч тварей, жаждущих его крови…Ему даже пришлось столкнуться с одним из архидемонов - козлоногим Шаб-Ниггуратом. И Томас бы точно погиб, если бы Яма не вмешался в битву. Хотя как, битву - избиение.
Древний Владыка Смерти в первый и в последний раз вмешался в сражение неразумного ученика, спасая того от участи оказаться проглоченным жутким чудовищем Лэнга, Главнокомандующим демонических войск. После Яма никогда не помогал Волдеморту - ни когда он бился в Аду с Вельзевулом, ни когда многоликий Тескатлипока жаждал крови мага, ни когда светлые архангелы гнали темного от врат Эдема.
После того, первого, посещения Лэнга, Лорд был здесь еще дважды - один раз даже по приглашению Носящего Желтую Маску, жаждущего перевербовать начинающего шамбалийца в черную свиту.
– Сейчас здесь наиболее безопасно, - тем временем продолжил Ньярлатхотеп. Его тело извивалось вокруг двух фигур, бредущих по красному песку чужого мира.
– Уже несколько тысячелетий, как здесь проходят встречи всех заключивших Договоры магов. Тех, кто помогает нам вернуть гордость!
Из горла Волдеморта вырвался смешок. Ближайшая к нему голова демона оскалилась - но его уже не пугали гримасы твари. Он видел и не такое.
Надо признать, что и Гарри не слишком верил слащавым речам демона. И не только потому, что читал записи Ровены, где женщина, к которой он успел проникнуться немалым уважением, предостерегала читающего от веры демонам, но и потому, что понимал - твари, чей вид Посланник не успевал закрыть своим вечноменяющимся телом, не выглядели несчастными травоядными. Такие зубы и когти не появляются у безопасных животных от «тяжелой голодной жизни». И Поттер, хоть и пытался смотреть непредвзято (профессор Люпин в своем животном обличье тоже не походил на комнатную собачку), все равно жаждал только одного - поскорее покинуть эту проклятую землю и вернутся домой, к мягким восточным диванчикам и мерному шуршанию занавесок. Этот образ, мелькнувший в его голове, заставил Поттера замереть.
Когда он начал называть Запертую Башню домом?
– Я буду рад показать вам наш мир, - тем временем продолжил демон.
– Долина Инкванок, Хребты Безумия, Гору Снъяка… Надеюсь, мой милый Гарри, вы не обидитесь, если я не стану приглашать вас в замок Кадаф, к трону моего Владыки Йог-Соттотха? Там сейчас собрались не слишком приятные глазу личности…
– Конечно, - не удержался Лорд.
– Только самые подлые и жалкие колдуны будут помогать вашему загнивающему миру!
– Мы не виноваты, шамбалиец, - прошипела ближайшая к магу голова Ньярлатхотепа.
– Что наш Отец создал нас такими - падкими на тьму, смерть и удовольствия. И не наша вина, что, вынужденные варится в собственном гнилом соке, мы опустились на самое дно! И не тебе нас судить, убийца, чье тело настолько пропахло кровью, что сама земля стонет под твоими ногами, отвергая твои кости и прах!