Басни Масловича (1814)

с тем, чтобы по напечатании до выпуска в публику представлены были в Цензурный комитет: один экземпляр для Цензурного комитета, два для департамента Министерства просвещения, два для Императорской публичной библиотеки и один для Императорской академии наук. Мая 1 дня, 1814 года.

Почтенный Г….., ты желал, чтобы мои басни были изданы в свете, ты, далёкий от лести, часто говорил мне: зачем я их не напечатаю? – Совет твой совершается,

ты их прочтёшь, и ежели переменится вид лица твоего, не они будут виноваты и не я. Большая разница, когда кто слушает или читает сам.

Автор, произнося сочинение своё, может скрыть встречающиеся в оном ошибки или каким-либо приятным телодвижением, или многозначащим или смешным выражением лица. И прельщённый слушатель делает приговор в пользу декламатора.

– Как, ещё другое предисловие?

«Точно так-с, милостивый государь».

– Да я и первого не читал.

«Прошу вас, милостивый государь, прочтите это, потому что оно писано единственно для вас».

– Но я предугадываю, что беглое перо ваше в оном начертало.

«Много чести!»

– Верно какое-нибудь приятно начинённое извинение, например: «Не смейте отнюдь сравнивать басни мои с баснями нашего Лафонтена, Хемницера, Крылова, Сумарокова, Княжнина, с двумя или тремя баснями великого Ломоносова, с 35 Неведомского, с несколькими Богдановича и многими другими*, рассыпанными по старым и новым ежегодникам, ежемесячникам, еженедельникам, ежеденникам, ежеминутникам…» и прочее, и прочее.

Нет, господин автор без бороды, это не спасёт вас! Будьте готовы выдержать самую злейшую критику, я не премину, чтобы не познакомить вас с нашею публикою. Да вы же так молоды... О, право, это преобильная материя: измарать целый лист кругом.

Нет, нет! Читайте предисловие ваше сами, нам – скорей басни. Какова-то первая? Уж, верно, лучшая из всех, где цветкам, остротам, двусмыслиям, бессмыслиям нет числа. Посмотрим:

Заглавие недурное. «Чтение басни». А! Понимаю. Это род пролога. Как интересна в ней простота безымянной пастушки! Конечно, не нашей, а немецкой, наши читать ещё не научились. – Она рассуждала по пастушьи, т. е. как все пастухи и пастушки, они все, верно, рассуждают на один манер.

«Лжот» надлежало бы написать «лжет»; но не будет рифмы к «кот». Ну, далее...

Idem per idem...* Посмотрим, что за нравоучение?

«Тем, всем». Какая школярская рифма. «Которы» – это позволительная licentia* пиитическая, за которую никому не прощают, а кольми паче вашей братьи. «Нравученье», опять для стопы исковерканное слово. Фи! Господин баснописец!

Она, верно, вашего изобретения? Недурна, годится, сносна, может занять две, три минуты, несмотря, что и в ней бездна непростительных ошибок. Я вам скажу некоторые: в самом заглавии ошибка: вместо «чернилы» вы поставили «чернило», а всё рифма, рифма!