Басни. Эпитафия

Хемницер Иван Иванович

1799

Побор Львиный

В числе поборов тех, других, Не помню, право, я, за множеством, каких, Определенных Льву с звериного народа (Так, как бы, например, крестьянский наш народ Дает оброки на господ), И масло также шло для Львина обихода. А этот так же сбор, как всякий и другой, Имел приказ особый свой, Особых и зверей, которых выбирали, Чтоб должность сборщиков при сборе отправляли. Велик ли сбор тот был, не удалось узнать, А сборщиков не мало было! Да речь и не о том; мне хочется оказать То, что́ при сборе том и как происходило. Большая часть из них, его передавая, Катала в лапах наперед: А масло ведь к сухому льнет, Так, следственно, его не мало К звериным лапам приставало; И,

царским пользуясь добром, Огромный масла ком стал маленьким комком. Однако как промеж скотами, Как и людскими тож душами, Не все бездельники, а знающие честь И совестные души есть, То эти в лапах ком не только не катали, Но сверх того еще их в воду опускали, Чтоб масло передать по совести своей.  Ну, если бы честны́х зверей При сборе этом не сыскалось, То сколько б масла Льву досталось? Не знаю, так ли я на вкус людей судил? Я Льву, на жалобу об этом, говорил: «Где сборы, Там и воры; И дело это таково: Чем больше сборщиков, тем больше воровство».

1799

Стрелка часовая

Когда-то стрелка часовая На башне городской, Свои достоинства счисляя, Расхвасталась собой, И, прочим часовым частям в пренебреженье, «Не должно ль, — говорит, — ко мне иметь почтенье? Всему я городу служу как бы в закон; Все, что ни делают, по мне располагают: По мне работают, по мне и отдыхают; По мне съезжаются в суды и выезжают; По мне чрез колокольный звон К молитве даже созывают; И словом, только час я нужный покажу, Так точно, будто прикажу. Да я ж стою домов всех выше, Так что весь город подо мной; Всем видима и всё я вижу под собой. А вы что значите? Кто видит вас?» — «Постой; Нельзя ли как-нибудь потише, И слово дать И нам сказать? — Другие части отвечали. — Знай, если бы не мы тобою управляли, Тебя бы, собственно, ни во́ что не считали. Ты хвастаешь собой, Как часто хвастает и человек иной, Который за себя работать заставляет, А там себя других трудами величает».

1799

Метафизический ученик [5]

Отец один слыхал, Что за́ море детей учиться посылают И что вобще того, кто за́ морем бывал, От небывалого отменно почитают, Затем что с знанием таких людей считают; И, смо́тря на других, он сына тож послать Учиться за море решился. Он от людей любил не отставать, Затем что был богат. Сын сколько-то учился, Да сколько ни был глуп, глупяе возвратился. Попался к школьным он вралям, Неистолкуемым дающим толк вещам; И словом, малого век дураком пустили. Бывало, глупости он попросту болтал, Теперь ученостью он толковать их стал. Бывало, лишь глупцы его не понимали, А ныне разуметь и умные не стали; Дом, город и весь свет враньем его скучал. В метафизическом беснуясь размышленьи О заданном одном старинном предложеньи: «Сыскать начало всех начал», Когда за облака он думой возносился, Дорогой шедши, вдруг он в яме очутился. Отец, встревоженный, который с ним случился, Скоряе бросился веревку принести, Домашнюю свою премудрость извести; А думный между тем детина, В той яме сидя, размышлял, Какая быть могла падения причина? «Что оступился я, — ученый заключал,— Причиною землетрясенье; А в яму скорое произвело стремленье С землей и с ямою семи планет сношенье». Отец с веревкой прибежал. «Вот, — говорит, — тебе веревка, ухватись. Я потащу тебя; да крепко же держись. Не оборвись!..» «Нет, погоди тащить; скажи мне наперед: Веревка вещь какая?» Отец, вопрос его дурацкий оставляя, «Веревка вещь, — сказал, — такая, Чтоб ею вытащить, кто в яму попадет». «На это б выдумать орудие другое, А это слишком уж простое». «Да время надобно, — отец ему на то. — А это, благо, уж готово». «А время что?» «А время вещь такая, Которую с глупцом я не хочу терять. Сиди, — сказал отец, — пока приду опять». Что,

если бы вралей и остальных собрать И в яму к этому в товарищи сослать?.. Да яма надобна большая!

5

Метафизический ученик. — В записных книжках Хемницера сохранился предполагаемый план окончания басни: «Не знаю, вовсе ли его он там оставил; да думаю, что нет: отец то есть. А только если бы таких вралей всех засадить в ямы, то много бы ям надобно». Подлинный текст басни Хемницера был опубликован лишь в 1873 году. Читатели XVIII–XIX веков знали ее в редакции В. Капниста, которая также публикуется в томе.

1799

Редакция Капниста

Метафизик

Отец один слыхал, Что за море детей учиться посылают И что того, кто за морем бывал, От небывалого и с вида отличают. Так чтоб от прочих не отстать, Отец немедленно решился Детину за море послать, Чтоб доброму он там понаучился. Но сын глупяе воротился: Попался на руки он школьным тем вралям, Которые о ума не раз людей сводили, Неистолкуемым давая толк вещам, И малого не научили, А на́век дураком пустили. Бывало, с глупости он попросту болтал, Теперь всё свысока без толку толковал. Бывало, глупые его не понимали, А ныне разуметь и умные не стали. Дом, город и весь свет враньем его скучал. В метафизическом беснуясь размышленьи О заданном одном старинном предложеньи: Сыскать начало всех начал, Когда за облака он думой возносился, Дорогой шедши, оступился И в ров попал. Отец, который с ним случился, Скоряе бросился веревку принести, Премудрость изо рва на свет произвести. А думный между тем детина, В той яме сидя, рассуждал: «Какая быть могла причина, Что оступился я и в этот ров попал? Причина, кажется, тому землетрясенье; А в яму скорое стремленье — Центральное влеченье, Воздушное давленье…» Отец с веревкой прибежал, «Вот, — говорит, — тебе веревка; ухватися. Я потащу тебя, держися». «Нет, погоди тащить, скажи мне наперед, — Понес студент обычный бред. — Веревка вещь какая? Отец его был не учен, Но рассудителен, умен Вопрос ученый оставляя, «Веревка — вещь, — ему ответствовал, — такая, Чтоб ею вытащить, кто в яму попадет». «На это б выдумать орудие другое, — Ученый все свое несет. — А это что такое!.. Веревка! — вервие простое!» «Да время надобно, — отец ему на то. — А это хоть не ново, Да благо уж готово». «Да время что?..» «А время вещь такая, Которую с глупцом не стану я терять; Сиди, — сказал отец, — пока приду опять». Что, если бы вралей и остальных собрать И в яму к этому в товарищи послать?.. Да яма надобна большая!

1799

Триумф Амура.

Гравюра Г. Скородумова с оригинала А. Кауфман. 1780-е годы.

Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.

ЭПИТАФИИ

Надгробная на меня самого

Не мни, прохожий, ты читать: «Сей человек Богат и знатен прожил век». Нет, этого со мной, прохожий, не бывало, А все то от меня далёко убегало, Затем что сам того иметь я не желал И подлости всегда и знатных убегал.

Неизвестные годы

ПРИМЕЧАНИЯ

Иван Иванович Хемницер (1745–1784) — баснописец. Родился в Астрахани в семье немца врача, переселившегося в Россию из Саксонии. Средства в семье Хемницеров были очень ограниченными. Учился дома под руководством отца и частных учителей. Тринадцати лет, утаив свой возраст, поступил в армию простым солдатом. Пробыл на военной службе двенадцать лет — до 1769 года, после чего получил место в Горном училище.

В начале 70-х годов входит в поэтический кружок Н. А. Львова, Г. Р. Державина и В. В. Капниста. В 1779 году издал первую книгу басен, которые имели в XVIII веке огромный успех. В 1782 году назначен генеральным консулом в Смирну (Турция), где и скончался.

Обшественные взгляды Хемницера отличались несомненным демократизмом. Его насмешки адресованы представителям высших сословий, его симпатии — обездоленным труженикам. Но демократиям Хемницера весьма умерен в своих выводах, поскольку общественные порядки кажутся ему нерушимыми. Отсюда — пессимистический тон многих его басен, главного и почти единственного жанра, в котором раскрылся его талант.

Басни Хемницера печатаются по тексту: И. И. Хемницер, Полное собрание стихотворений (Библиотека поэта. Большая серия), «Советский писатель»), М. — Л. 1963.