Бастард Бога (Дилогия)
Шрифт:
– Княгиня, княжна – на пороге таверны склонился в поклоне сам хозяин – я очень рад, что вы решили почтить мое скромное заведение своим личным присутствием.
– Джирг – с ухмылкой, и немного осуждающе, покачала головой Виолин – кто бы говорил о скромности заведения, но только не ты. В Даргасе известно последнему бродяге, что "У Логова Сайшат" самая лучшая таверна этого города.
– И самая дорогая – хмыкнула Дарина.
– Возможно – не стал спорить Зеленушка – но именно из-за посещений князя и его родственниками и делает ее такой.
Джирг открыл дверь, и из ярко освещенного зала на улицу
– Прошу мериты – чуть громче, чем полагается, сказал Джирг, еще раз склоняясь в поклоне.
На несколько мгновений шум и гам в таверне прекратился. Народ повернулся ко входу, чтобы увидеть новых посетителей (интересно же узнать, для кого освободили несколько столов возле небольшого возвышения, на котором обычно выступали музыканты?). А когда увидели, кто почтил своим вниманием это престижное заведение, вновь радостно загомонил, в приветствии вскидывая вверх свои наполненные кубки.
– Слава князю Сайшат.
– Слава княгине и княжне.
– Долгие вам лета – неслось со всех сторон большого зала, который Зеленушка приращивал уже дважды из-за большого наплыва посетителей. Жители Даргаса знали, кому в последнее время обязаны довольно спокойной жизнью в городе и в Тенистом квартале в частности. Поэтому в их выкриках не было ни малейших ноток подхалимажа к хозяевам Логова, и звучали они искренне.
– С днем последнего листа вас жители Даргаса – крикнула Дарина, отчего в таверне поднялся невообразимый радостный ор.
Приветливо улыбаясь посетителям и махая им руками, девушки прошли к накрытому для них столу, где уже ожидала маркиза. Сама герцогиня видимо решила не мешать веселью молодых девушек и в таверну Джирга не явилась.
– Авлина – вскрикнула Дарина, бросаясь вперед, чтобы обнять девушку.
– Иголка – вставая с места, распахнула свои объятия девушка, у которой за всю ее жизнь появилась первая настоящая подруга.
Девушки обнялись и расцеловали друг друга.
– А меня встречали не так восторженно – притворно надув губки, проговорила она и тут же рассмеялась, бросаясь в объятия Виолин.
– Мериты – торжественно произнесла баронесса, после приветствия маркизы. Они были знакомы совсем немного, поэтому пока ограничивались вежливыми кивками. – А теперь только веселье. – и махнув рукой музыкантам, крикнула – жарьте лабухи.
От последних слов баронессы, в зале таверны грохнуло. И если бы Зеленушка давно не перешел на магические светильники, то сейчас бы в зале стало темно, так как обычные свечи такого дружного веселого выдоха точно бы не выдержали. Правда были и те, кто при этом брезгливо сморщился, полагая, что такое поведение Благородной мерите совсем не подобает. Но их было очень мало. А небольшая группа музыкантов, вооруженная несколькими струнными инструментами, парой дудок и небольшим бубном, заиграв веселую мелодию, быстро подняли настроение даже им.
Отказавшись от тяжелой еды (мяса можно поесть и в Логове), девушки налегали на легкое вино, которое к тому же разбавляли водой, фрукты и сладости. Обычный девичий треп перемежался с коллективным пением и звонким смехом от удачно рассказанной шутки. Но уже скоро даже разбавленное вино достигло в крови молодых особ определенной концентрации, и они
Зал таверны был заполнен до отказа и, наверное, только "мышки" и вайрон среди этого веселья заметили, как несколько раз в заведение входили личности, которые пристально смотрели в сторону столов, где веселились девушки. Да еще хмурый светлый альв, в одиночестве сидевший весь вечер в своем углу и так же не спускавший с родственников князя Сайшат своего взгляда. Но эти личности, в которых даже не сведущий в военных делах разумный, мог узнать воинов, каких-то действий не предпринимали, а лишь оценивающе смотрели, потом делали скорбное лицо, оттого, что в зале нет свободных мест, и выходили из таверны. Поэтому и "летучие мыши" с волками пока оставались спокойными, позволяя своим подопечным от души веселиться.
Вскоре народ немного подустал и потянулся к своим местам, чтобы там с помощью различных напитков немного остудить свои разгоряченные тела. Не были исключением и девушки. Немного растрепанные и уставшие, с раскрасневшимися лицами, но безумно счастливые, они плюхнулись за столы, попросив у Джирга, который в этот вечер обслуживал только их, холодной воды и новых вкусняшек. А пока тот выполнял их заказ, стали слушать одинокого музыканта, который затянул какую-то грустную мелодию.
– Нет, так дело не пойдет – воскликнула Виолин, когда ей надоело надрывное завывание певца, повествующего бесконечную историю о несчастной любви и трагической смерти от этой самой любви двух разумных – сегодня "день последнего листа", а не день поминовения предков, как у гномов. Хотя и на нем, как говорил Гмар, они веселятся так, что горы трясутся, и не поют песен, от которых пиво может скиснуть. – она повернулась к парню, который продолжал завывать практически на одной ноте – что ты поешь?
– Это баллада Ваша Светлость.
– Баллада? – удивилась она – это реквием какой-то, а не баллада. Можно мне ваш инструмент?
– Ваша Светлость может играть на альвийской мандолине? – удивился парень.
– Ты сам-то понял, что сказал? – засмеялась маркиза, и ее поддержали остальные – кто как не альвийка может хорошо играть на альвийской же мандолине?
– Да, да – засмущался музыкант, покраснев, как нецелованая девушка от безобидного комплимента. Встал со своего места, подошел к княгине и протянул инструмент.
Льдинка взяла его в руки, ловко пробежала по струнам и поморщилась от услышанного. Покрутила колки, еще раз перебором попробовала их и, удовлетворившись, откинулась на спинку стула, предварительно удобнее взяв мандолину.
– Слушай, какой должна быть настоящая баллада – сказала она, одновременно начиная играть.
Дарина и "тени", услышав знакомую мелодию, улыбнулись. Именно ее они слышали каждый вечер с того самого дня, как Атей покинул Логово. Уже через миг, после непродолжительного проигрыша раздался голос княгини Сайшат, звучавший в большом зале хрустальными колокольчиками, поющий красивую, но необычную для этого мира песню на незнакомом языке.