Бастард де Молеон
Шрифт:
– Поедем, ваша милость, но только не по этой дороге. Сейчас Сория позади нас. Я в городке разузнал все: мы едем налево, прямо через горы и попадаем в ущелье, которое тянется вдоль равнины. Оно избавит нас от переправы через две реки и на одиннадцать льё сократит путь.
– Хорошо, беру тебя в проводники, но помни об ответственности, что ты на себя берешь, мой бедный Мюзарон.
– Помня о ней, я позволю себе заметить, сеньор, что вам следовало бы провести эту ночь в городке. Видите, уже вечер спускается, прохлада дает о себе знать; через час ночь застигнет нас в дороге.
– Потратим
– А как же ваш ужин, сеньор? – воскликнул Мюзарон, в последний раз пытаясь уговорить хозяина.
– Поужинаем, когда найдем подходящее место для ночлега. Вперед, Мюзарон, в путь!
Мюзарон не возражал. В голосе Аженора иногда слышалась определенная интонация, которую Мюзарон превосходно распознавал; когда подобной интонацией сопровождался какой-либо приказ, спорить было бесполезно. Ценой немыслимых манипуляций оруженосец, не выпуская из рук ни одной из тяжестей, умудрился поддержать хозяину стремя и, благодаря какому-то чуду равновесия, взгромоздился со всей поклажей на лошадь; он поехал впереди и отважно углубился в горное ущелье, что должно было избавить их от переправы через две реки и на одиннадцать льё сократить дорогу.
XIV. Каким образом Мюзарон отыскал пещеру и что он в ней нашел
Как и предсказывал Мюзарон, в распоряжении путников оставался всего один светлый час, и они могли двигаться за последними лучами солнца; но, едва на самой высокой вершине сьерры померк отблеск тускнеющего светила, тьма стала надвигаться с пугающей быстротой; в этот последний дневной час Мюзарон и его хозяин смогли убедиться, насколько крутой, а следовательно, опасной, была дорога, по которой они ехали.
Спустя четверть часа езды в сплошной темноте Мюзарон остановился как вкопанный.
– Ох, сеньор Аженор, – сказал он. – Дорога все хуже и хуже, или, вернее, ее совсем нет. Мы неминуемо пропадем, сеньор, если вы потребуете ехать дальше.
– Черт подери! – выругался Аженор. – Я непривередлив, ты знаешь, но ночлег представляется мне совсем уж жалким. Давай посмотрим, нельзя ли проехать вперед.
– Невозможно! Мы находимся на каком-то выступе, со всех сторон пропасть. Давайте остановимся здесь или ненадолго задержимся, положитесь на мое знание гор, и я отыщу вам местечко, где можно заночевать.
– Ну что, теперь тебе мерещится какой-нибудь добрый, жирный дым? – спросил Аженор, смеясь.
– Нет, но я нюхом чую прелестную пещеру с занавесями из плюща и стенами, заросшими мхом.
– Откуда нам придется выгнать целое полчище сов, ящериц и змей.
– Право слово, ваша милость, это сущие пустяки! В такое время и в таком месте, где мы с вами находимся, меня не пугают все те, что летают, царапаются или ползают, я боюсь тех, кто ходит на двух ногах. Впрочем, вы не столь суеверны, чтобы бояться сов, и я не думаю, что ящерицы или змеи покусают ваши железные ноги.
– Ладно, давай остановимся здесь, – согласился Аженор. Мюзарон спешился и накинул поводья своей лошади на камень, а его хозяин, сидевший верхом, застыл в ожидании, похожий на конную
Оруженосец, ведомый инстинктом, силу которого удесятеряет добрая воля, отправился обшаривать окрестности.
Не прошло и четверти часа, как он вернулся с победоносным видом, держа в руке обнаженный меч.
– Сюда, сеньор, сюда, – кричал он, – идите осматривать наш дворец!
– Что с тобой еще стряслось, черт побери? – спросил рыцарь. – Похоже, ты насквозь промок.
– Стряслось, ваша милость, то, что я сражался против леса лиан, которые хотели взять меня в плен, но я, рубя их наотмашь, все-таки пробился. Вот тут-то ворох намокших от росы листьев дождем пролился мне на голову. Заодно вылетела дюжина летучих мышей, и крепость пала. Представьте себе великолепную галерею, пол которой устлан мелким песком.
– Неужели не врешь? – спросил Аженор, пустив лошадь шагом за своим оруженосцем, но слегка сомневаясь в его заманчивых обещаниях.
Аженор сомневался напрасно. Спустившись вниз по довольно крутому склону шагов на сто, в том месте, где дорогу, казалось, перегораживала скала, он почувствовал, что лошадь ступает по кучам свежих листьев и искромсанных веток – плодам рубки Мюзарона; то тут, то там невидимками проносились крупные летучие мыши, что нетерпеливо рвались назад в свое жилище; присутствие их обнаруживалось лишь по струям воздуха, овевавшим лицо рыцаря, когда они бесшумно взмахивали крыльями.
– Ого! – воскликнул Аженор. – Это же прямо пещера волшебника Можи! [149]
149
Волшебник Можи д'Эгремон – персонаж популярнейшей народной поэмы XII в. «Четыре сына Эмона», где рассказывается о борьбе Карла Великого с непокорными вассалами и его войнах с сарацинами.
– Это я первым открыл ее, ваша милость! Разрази меня бес, если когда-нибудь человеку приходила мысль забрести сюда! Эти лианы растут здесь от начала мира.
– Прекрасно, – с усмешкой сказал Аженор. – Но если в этой пещере не бывает людей…
– Конечно, не бывает, поверьте мне.
– …то можешь ли ты утверждать, что не бывают волки?
– Ой, сеньор!
– Или небольшие горные медведи, которые, как тебе известно, водятся в Пиренеях?
– Черт побери!
– Или дикие коты, что перегрызают горло спящим путникам и высасывают из них кровь?
– А знаете, сударь, как мы сделаем? Один будет бодрствовать, а другой спать.
– Так будет спокойнее.
– Теперь вы ничего не имеете против пещеры волшебника Можи?
– Совсем ничего, и даже нахожу ее очень приятной.
– Ну что ж, зайдем, – сказал Мюзарон.
– Зайдем, – согласился Аженор.
Оба, спешившись и с опаской – рыцарь выставил вперед копье, а оруженосец обнажил меч – вошли в пещеру. Пройдя шагов двадцать, они наткнулись на прочную, непреодолимую стену, которую, казалось, образовала сама скала: она была гладкой, без каких-либо углублений.