Бастард Ивана Грозного — 2
Шрифт:
Брёвна выдёргивали по одному и пускали вниз по реке.
— Мне кажется, или река стала поглубже у залома?
— И сам залом вроде поменьше. Уплыли брёвна!
Кто-то из лесорубов вытолкнул струг и двое стремглав полетели вниз по реке.
— Точно размыло за ночь косу, — сказал напарник Саньки по пилке деревьев Федот.
Напарник Федота во время «баловства водяного» сгинул.
— Поплыли вместе, а? — Попросил он Саньку.
— Не, Федот. Я лучше на брёвнышках сзади. Пусть сами плывут. И вы бы не лезли в строй. Или вперёд до ближайшей косы, а на косе сразу направляйте
Так и порешали. Один струг, как ушёл вперёд, так там и остался, остальные трелёвщики «паслись сзади», собирая и выталкивая прибившиеся к берегу стволы. Так тихим сапом, не сильно вымотавшись, за пять дней они доплыли до реки, вытекающей из Луги влево. У лесорубов вместо багров имелись рогатины с крюком. Ими таскать брёвна было не очень сподручно, но на безрыбье, как говорили и в этом времени, и сам станешь раком.
Санька с сожалением вспоминал оставленный им на своей лошадке клевец — боевое оружие, наподобие молотка с крюком на длинной ручке. Он бы сейчас весьма пригодился. А так, приходилось тягать брёвна на «пупе». Однако Санька воспринял эту работу, как тренировку для своего «растущего организма», который он слегка запустил.
И Ямские пороги, и другие пороги прошли на удивление легко, однако плоты разбило окончательно и далее лес плыл каждая дровина сама по себе. А ведь Санька сразу предлагал собрать крепкие двухрядные плоты и править ими шестами, но лесорубы убедили его в своей правоте. А Саньке крепить свои брёвна было не чем.
В Яме не останавливались, хотя Саньке хотелось бы посмотреть город. Однако лесорубы сказали на привале, что: «Говорят, зело там кабаки дорогие. Друг остерегали. Все деньги оставим и брёвна пропьём».
* * *
Россонь вытекала из Луги и впадала в Норову только в случае обильного паводка в Луге, или в случае затора ниже по течению. Об этом Санька упреждал напарников и они, послушав его, заранее собрали весь лес на правом берегу, чтобы не выбирать его потом из залома.
По Луге до устья с грузом никто не ходил, ибо нечего там было делать, а вот в Норову по Россони хаживали постоянно, ибо иного пути в Ивангород летом почитай и не было. Дорога по болотам была, но сколько на ней сгинуло товара, который дьяки отправляли и списывали с регулярным постоянством, уже и считать перестали.
Можно было и от Яма по дороге груз довести, но тогда и цена его значительно вырастет.
Однако прямо напротив истока Россони на правом берегу Луги сплавщики обнаружили небольшое, землянок в десять, поселение.
Санька, как всегда плёлся в хвосте каравана и встречи местных с лесорубами не видел, но отметил на лицах мужиков радушие.
— Как тут? — Спросил Санька Федота.
— Всё ладно. Мужики сейчас сами плотину вскроют и наши брёвна по одному пропустят вниз.
— Плотину?
— Ну да. Не залом — это, а плотина для перепуска воды в Норову. Чтобы пороги скрыть. Но всё одно, правильно, что мы тебя послушали. По одному бревну сподручнее, чем ежели б скопились они там, у дырки, да и затор учинили. Помогли нам мужички брёвна поймать.
Как оказалось,
По Луге сплавляли лес постоянно и Кузёмкино было отстроено капитально не чахлыми домишками, а добротными бревенчатыми усадьбами. Видно было, что село не бедствовало. К усадьбам примыкали покосы, разделённые водосточными осушительными каналами втекавшими в Россонь. Через каналы были перекинуты прочные мостки.
Осмотрев село, лесорубы вернулись к реке и решили осмотреть плотину. Надо сказать, что в нижнем течении Луга расширилась до двухсот метров и что там внизу должна быть за плотина Санька недоумевал. Но всё оказалось банально простым.
Примерно в пяти километрах от Россони показался остров. Река с обеих сторон его обтекавшая застопорилась древним дровяным заломом кое где искусственно засыпанным песком и камнями, а где и просто намытыми рекой. В левой протоке залом имел два шлюза. Один (двойной) для прохода судов, а в другом было установлено рыбочерпальное колесо.
Принцип его работы был прост. Под напором падающей со шлюза воды колесо вращалось и зачерпывало ковшами воду, а вместе с водой подплывшую к шлюзу рыбу, идущую на нерест. Ковши имели огромный размер, но напора воды хватало для подъема, так как ковши имели двусторонние объемы. Из одного рыба высыпалась в жёлоб, в другой наливалась вода, уравновешивая нагрузку.
Санька заворожённо смотрел, как рыба сыпалась в деревянный жёлоб и скатывалась сначала в большой чан с водой, а из него уплывала в реку. Несколько мужиков с помощью небольших багров отбирали «молочников», как называли тут самцов стерляди, для себя. И Санька понял, что основная функция колеса, это не лов рыбы, а переправка её через плотину.
От простоты добычи рыбы на пропитание Санька ошалел.
Вернувшись в село лесорубы разбрелись по беднейшим домам, где им, за мзду малую, дали пристанище и ночлег. Санька попал в дом молодой вдовицы с двумя малыми ребятишками, которые уже спали за ширмой на полатях. Вероятно, так случилось нечаянно, но кто знает? Народ здесь привык ловить судьбу за хвост. Иначе не выживешь. И все вокруг всё понимали, что вдовицу в жёны никто не возьмёт, а вот на временной основе, глядишь, что и перепадёт детишкам на молочишко.
Санька ночью не блудовал, а отлично выспался и потому был бодр и готов к дальнейшему пути. Однако товарищи его выглядели помятыми и желанием куда-то двигаться не пылали. В конце концов это не его задание было доставить лес в устье Луги и Санька решил тоже расслабиться.
Вернувшись к вдовице, Санька застал её за уборкой, а именно за мойкой полов. Детей в хате не было. Увидев вошедшего гостя, Варвара хмуро окинула его взглядом, не поднимая головы от пола.
— Уходишь? — Бросила она и продолжила шоркать из стороны в сторону по полу тряпкой.