Бастард рода Неллеров. Книга 1
Шрифт:
Куртка нараспашку, в одном кармане положенный туда ещё Степом небольшой окатыш для увеличения веса удара. Морда разбита, но улыбка искренняя. Настоящий шпанистый пацан, такой, каким когда-то был в отрочестве.
Улица на улицу, район на район, драки и хулиганство — нынешние сидельцы по домам со своими смартфонами, планшетами, ноутбуками, приставками и не поймут, о чём речь. Ловлю себя на мысли, что как раз в моей новой жизни здешние пацаны очень даже поймут. Какое это счастье. Хочется засвистеть или громко закричать. Понимаю, что не совсем сейчас адекватен.
Шпили герцогского замка, возвышающегося на крутом холме в центре Неллера, видны с любой точки города. Как по мне, так жилище местных правителей выглядет слишком мрачновато. Ещё и камень для строительства взяли тёмно-серый, почти чёрный.
Сколько лет этой твердыне? Правильный ответ: двести пятьдесят два. До этого здесь тоже стоял замок, только поменьше. Уроки истории, впрочем, как и остальные предметы, Степ усваивал старательно.
Средневековые порядки не предполагали мягкости в воспитании и обучении. Розги для мальчиков или тёмный карцер для девочек грозили всем, кто проявлял нерадивость. Хотя и здесь справедливости не существовало. Чем богаче родители школяра, совершившего проступок или не усвоившего предмет, тем выше шанс отделаться внушением, а то и вовсе лёгким укором.
Сирота Степ Ниш на снисхождение рассчитывать не мог, поэтому учился старательней других и шалил меньше. Тем не менее, это не смогло его избавить от наказаний. За неполных четыре года учёбы ему пришлось не менее полутора десятков раз ложиться на скамью.
Чаще всего парнишке доставалось от Леопольда Нирбаха, тридцатилетнего учителя грамматики и каллиграфии. Мой предшественник был не очень аккуратным, и кляксы часто портили листы бумаги отвратительного качества, выданные ему для письма.
Вот и конец нашей улочки. Выхожу к небольшому базару, аналогу блошиного рынка, где продают всякую всячину. Здесь достаточно много народа, в основном тёток, и никому из них я не интересен, ни продавцам, ни, тем более, покупателям.
Колокола церквей Создателя принялись отбивать вечерню. Их звон с разных сторон волнами поплыл над городом. Часть людей принялись шептать короткие обращения к богу и осенять себя перстами правой руки, прикладывая их ко лбу и сердцу поочерёдно, вверх-вниз несколько раз.
Мне молиться не обязательно, мал ещё. Взрослые тоже чрезмерной набожностью в этом мире не отличаются. Ригер ходил в церковь только раз в неделю, в последний, шестой день, да и то только по просьбам Эльзы её сопровождать.
Несмотря на отсутствие у людей большого религиозного рвения, еретики здесь преследовались с неменьшей жестокостью, чем во времена земного средневековья. У церкви Создателя, помимо орденов Молящихся и Целителей, имелись Наказующие, методам борьбы которых с сектантами, колдунами и ведьмами позавидовала бы и Святая Инквизиция.
Ввинчиваюсь в толпу и с каким-то нездоровым удовольствием слушаю базарные разговоры. Для Степа они были как раньше для меня шум проезжавших автомобилей, фоном, на который не обращаешь внимания. Я же пытаюсь уловить все произносимые
— Эй, мальчик, даже не думай! — пригрозил крупный мужик, торговавший тушками кроликов.
Позади него находились клетки с этими ушастыми зверьками и колода, на которой он разделывал следующих, как только продаст уже освежёванных.
Принял меня за воришку? Да ну, бред. Всё-таки я выгляжу вполне прилично. Перестраховывается.
Иду дальше и узнаю много нового для себя — до сих пор тлеющем крестьянском бунте на севере герцогства, хотя предводителя восстания сожгли здесь в Неллере ещё три недели назад, о проигранной королевством войне на востоке, о претензиях герцога Ормайского на наш Тибо-Ласт, об отлучении настоятеля готлинского монастыря от церкви и пожизненном его заточении за связи с сектантами Нового Прихода, о скором возвращении маркиза Джея Неллерского из столицы, о ценах, склоках, кражах и о многом другом, что мне казалось очень интересным. Никогда не был любителем слухов, а тут вдруг распробовал их на вкус.
— Скоро опять у всех церквей калеки размножатся. — почему-то с удовольствием высказалась дородная женщина, перебиравшая на прилавке платки. — Будут побираться. А сами виноваты. Надо было не к королю, а к нашему доброму герцогу Виталию на службу идти. Тогда бы и пенсион по увечью получили, и почёт. А так, кому они нужны?
Помимо освоения грамоты, в королевстве Кранц, как и в других государствах, имелось ещё два трамплина, позволявших подняться по социальной лестнице. Надо было поступить на службу королю или богу.
Не только прошедшие магическую инициацию, но и выслужившие офицерское звание в королевском войске, обязательно получали дворянство. Посвятить в это сословие мог только государь, поэтому многие из тех, кто выбирал себе солдатскую судьбу, предпочитали давать присягу ему, а не феодалам.
Пусть реальных шансов на изменение сословия имелось один на тысячу, а остальных солдат ждали тяготы, болезни, увечья и ранние смерти, поток рекрутов не иссякал, к тому же, в армии регулярно кормили, одевали и предоставляли кров, что для многих здешних жителей реально было мечтой.
Примерно также обстояли дела и у тех простолюдинов, кто выбирал службу Создателю. Они по сути попадали в вечное рабство к церковным иерархам, имея лишь призрачную надежду возвыситься хотя бы до помощника сельского жреца.
Правда, говорят, что Марк Праведный, нынешний кардинал нашего королевства, сам из простых крестьян. Видимо, незаурядная личность, раз смог пробиться на такую вершину. Выше него только Посланник Создателя, находившийся очень далеко, в Юстинианской империи.
Зато наш епископ маркиз Рональд — родной брат герцога Виталия. Младший, естественно. Титулы герцогов, графов или баронов и владения здесь наследуются только одним из их детей, а остальные довольствуются дворянскими званиями вечных маркизов, виконтов и баронетов, без возможности передачи их своим детям, те уже становятся просто нетитульными дворянами.