Бастион: Ответный удар
Шрифт:
Газета «Колокол», 02.10.20… г. Раздел «Происшествия»: «… Вчера в 19.10 на участке трассы Прага – Пардубице между населенными пунктами Нимбурк и Шевиц в салоне автомашины, припаркованной у обочины, найден труп с документами на имя Юрия Барышева, работника представительства экспортной компании «Рослес». По словам полицейского врача, визуальный осмотр не дает оснований предполагать, что г-н Барышев умер насильственной смертью. Скорее всего, речь идет о внезапном сердечном приступе, заставшем г-на Барышева в пути. Официальными властями выражено сожаление. После вскрытия и соблюдения всех соответствующих формальностей тело будет передано российской стороне…»
Гефест – Артемиде:
«…В
1. Приказ о физическом устранении известной вам пани Шмидт поступил из Центрального комитета Национал-патриотического фронта. Допрашиваемый затруднился назвать конкретное лицо, явившееся инициатором приказа, высказав лишь предположение, что это было коллегиальным решением.
2. Материалы о деятельности пани Шмидт предоставил допрашиваемому некий Николас Гудман – сотрудник департамента разведки штаба сил НАТО в Европе. Барышевым Ю.С. было также высказано предположение о причастности упомянутого Н. Гудмана к деятельности Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов Америки…»
Персей – Артемиде:
«…На ваш запрос под № 156. Силами группы «Вена-99» и агента Натали проведено расследование, установившее: Николас Гудман – имя вымышленное. Под прикрытием департамента разведки штаба НАТО фигурирует полковник израильской разведслужбы «Моссад» Аарон Хейм.
Связи последнего с ЦРУ США не выявлены».
Туманов П.И.
Бабай подкрался незаметно, в полпятого утра, когда меньше всего хочется сюрпризов. Сирена расколола пространство четырех стен. Неприметный приемник, прибитый в углу за иконостасом, издавал отрывистое верещание.
– Что за ерунда… – Туманов подскочил и машинально потянулся к штанам. Анюта опередила. Спрыгнула со своей половины и босиком побежала к окну. Отдернув занавеску, стала вглядываться. Полумрак обрисовал легкое на подъем тело.
– Что там?!
– Не знаю, Паш… – Она отбежала от окна, стала торопливо одеваться. – Сигнал идет с дороги. Передатчик в «скворечнике», сам знаешь. Неладно как-то…
Аналогичные «верещальники» находились в каждом доме. На то был строгий указ Петровича: в случае тревоги одновременно оповещался весь хутор. Где он брал технику – неизвестно. Да и неважно. Главное, свистнула вовремя.
Впотьмах оделись. Анюта накинула фуфайку, Туманов – свою цивильную курточку из дорогой кожи. С улицы уже слышался шум. Не сговариваясь, прилипли к окну.
Маленькая фигурка бегала от дома к дому. Стучала в стекла, кричала, бежала дальше.
– Это Данилка, внучок Петровича… – выдохнула Анюта. Сжала его руку. – Пашенька, беда мне чудится. Не напрасно он…
– Нормально, нормально, – пробормотал Туманов. – Ты не паникуй.
– Тетя Таня, дядя Женя, уходите, «фрицы» идут! – донесся из соседнего палисадника писклявый голосок.
Анюта распахнула фрамугу. Спотыкаясь, фигурка семенила к ним.
– Дядя Паша, тетя Аня, уходите, «фрицы» идут!.. – верещал пацаненок заезженной пластинкой.
– Да что стряслось, Данилка? – взвизгнула Анюта.
– Не знаю, тетя Аня!.. Не знаю!.. Дядя Сема передал по рации – «фрицы» идут!.. – Пацаненок споткнулся, словно огретый подзатыльником, подскочил – побежал, неуклюже переваливаясь, через пустырь.
– Ох, Пашенька… – Анюта судорожно всхлипнула. – Да что же это…
Это были еще цветочки. Кошмар разразился буквально через мгновение – как гром среди ясного неба. Черная тень вертолета взмыла над шапкой леса. Застыла, поводя хвостом, и рванулась на хутор… Борт накренился. Трассирующие блестки посыпались с неба. Веером прошлись по поселку, рассыпаясь слева направо гирляндами огней. И сразу все загремело, зарябило! Крупнокалиберный, чертыхнулся Туманов. Сволочи!.. Пацаненок, добежав до колодца, взмахнул ручонками, точно подбитая птица, упал. Взвилась факелом крыша дома напротив. Занялась соседняя. Зажигательными бьют…
В
Туманов отбросил с пола холщовую рогожку, рванул кольцо.
– В бункер, Анюта, живо!..
– Нет, Паша.
Не понял. Голос прозвучал необычно. Вроде и не Анюта. А кто? Он, удивленный, распрямился. Вот срань-то…
Она сняла со стены автомат и повесила на плечо. Зачем? Потом сделала попытку втиснуть мясной тесак в голенище. По бледному личику плясали золотые отливы.
– Нет, Паша. Не пойду. Выкурят нас из бункера. Ты уходи, прячься, Пашенька, обо мне не думай. Мне, кроме этого хутора, идти некуда, я здесь буду… голыми руками не возьмут, не думай…
Она говорила механически, сухо – и слова произносила не сразу, а как бы сперва вспоминая.
– Сгоришь, идиотка! – взревел он. Отобрал у нее тесак, схватил за руку и потянул к двери, за которой уже кричали люди. В одном она была права: бункер – вариант заведомо тухлый. Самому себе петлю рисовать. В катакомбы можно загрузить детей, дабы не сгорели заживо – свято веруя, что потом помилуют, сжалятся; не факт, конечно, но шанс есть. А для взрослых нет надежды: выкурят – и в овраг. И в лагерную пыль не сотрут, таких гавриков в лагеря не берут – не те работяги. Вольные. Один выход – бежать к реке… Они выскочили из дома и упали у «египетских» поленниц, складированных перед банькой. Удивительное дело – банька не пострадала, в отличие от дома, крыша которого уже весело потрескивала. Вертолет вел огонь по южным окраинам – там небо чертили пунктиры и рвалось пламя. Человеческие фигуры метались в кострище. Голосили бабы, кто-то отчаянный и отважный короткими очередями долбил по вертолету. Было светло как днем: дома, ставшие мощными факелами, освещали антураж не хуже прожектора.
Мимо убитого пацаненка пробежали трое. Двое мужиков, одна баба. Тощий дядька, похожий на Буратиныча, замыкал отход. Уже подбегали к насыпи – под ней начинались мостки, река, когда стрелок с вертолета переместил огонь. Следовало ожидать – на открытом пространстве у речного берега бегущие люди – как на ладони. Первой споткнулась женщина. Мужчина налетел сзади, и оба покатились, сминая заросли осота. Буратиныч упал последним – махнул автоматом и со всего разгона хряпнулся лицом…
Положение становилось отчаянным. Река отпадала. Любой смельчак на насыпи будет желанной мишенью для зависшей гадины. Идея, озарившая Туманова, тянула на сумасбродство. А выбор был? Ежу понятно, каратели шли цепью по лесу и не могли обойти землянку со «скворечником». Дневальный успел забить тревогу и даже связаться с Петровичем. Дальнейшая его судьба неизвестна (как и судьба Петровича). Вряд ли он обернулся филином. До землянки полтора километра – если тревогу дали пять минут назад, то они еще на подходе. Каратели, осуществляющие тактику выжженных деревень, – это, конечно, не желторотые юнцы-трехгодичники, но и не натасканный спецназ, идущий по ночной чащобе как по родному дому. Гнать не будут. Не умеют. Карательные части набраны на контрактной основе из отпетых ублюдков, которым на тактическую подготовку глубоко и с прибором, а хотят они только жечь да мучить. Если броситься навстречу облаве, то в теории можно пробиться через рваную цепь (основательно рваную – попробуйте соблюсти в ночной тайге боевой порядок, когда задано одно лишь направление).
Вертолет продолжал грузить свинцом западную окраину – пытаясь подрубить упрямого стрелка.
Анюту колотило.
– Бежим за околицу. Да пригнись ты… – Туманов бесцеремонно схватил ее за шиворот.
– Боже, будь милостив ко мне, грешной, – внезапно сказала она на полном серьезе и встала на ноги. Теперь она была сама собой – свихнувшейся от страха женщиной. Осознав утрату, обмякла, задор приутих.
Он подтолкнул ее к ограде.
– Будет он к тебе милостив, будет. Если сама захочешь… Прыгай. Тебя в школе не учили через козла прыгать?