Батальон смерти
Шрифт:
На следующий день я посетила генерала X, по вызову которого приехала. Генерал радушно встретил меня и рассказал, что Киев только что заняли германцы. Сейчас они угрожали Петрограду, а отряды красногвардейцев не способны ни предотвратить, ни даже отсрочить хотя бы на день сдачу столицы германцам.
В городе свирепствовал красный террор. В реке на льду было навалено множество трупов убитых и линчеванных офицеров. Оставшиеся в живых оказались в ужасном положении, боясь показываться на публике ввиду настроения толпы, и поэтому находились на грани голодной смерти. Ситуация в стране ухудшалась в связи с нарастанием угрозы захвата со стороны германцев и требовала
Офицеры и сочувствующие им провели тайную встречу, на которой было решено связаться с генералом Корниловым, который, по слухам, действовал на Дону. В отношении Корнилова поступали столь противоречивые донесения, что было предложено направить кого-нибудь с целью выяснить его планы и возможности. После детального обсуждения этого вопроса генерал предложил послать меня, потому что женщине легче было перейти через линию фронта и добраться до Корнилова. Но согласна ли я ехать?
– Воевать против собственного народа на стороне господ офицеров здесь, в Петрограде, или на стороне генерала Корнилова на юге, я не собираюсь, – таков был мой ответ. – Не могу сделать это, потому что каждый русский человек, будь он большевик, меньшевик или красногвардеец, дорог моему сердцу. Но все же я поеду к Корнилову, чтобы прояснить ситуацию как для вас, так и для себя.
Было решено, что я оденусь сестрой милосердия. Достали соответствующее платье, и я надела его поверх военного мундира. Благодаря высоким армейским сапогам галифе не торчали из-под юбки. Солдатскую фуражку я затолкала в боковой карман, а на голову натянула обычный сестринский головной убор-косынку, оставив открытыми только глаза, нос, рот и щеки. В таком наряде я выглядела почтенной дамой лет сорока пяти. Я взяла с собой письмо княжны Татуевой с приглашением погостить в ее имении на Кавказе. Мне вручили паспорт на имя Александры Леонтьевны Смирновой и билет от Петрограда до Кисловодска, курортного города на Кавказе, расположенного в нескольких сотнях верст от мест дислокации Корнилова, но этим билетом я могла воспользоваться только в самом крайнем случае. При возникновении опасности я должна была снять одеяние сестры милосердия, остаться в военной форме и заявить, что еду на курорт отдохнуть, предъявив в качестве доказательства прямой билет до Кисловодска и письмо от княжны Татуевой. Помимо этого меня, разумеется, снабдили деньгами на дорожные расходы.
Было удивительно забавно изменить свой привычный вид и принять совершенно иной облик. Посмотрев в зеркало, я и впрямь себя не узнала. Так солдат Мария Бочкарева стала сестрой милосердия Александрой Смирновой.
Из Петрограда путь лежал до станции Никитино, через которую проезжают все, кто направляется в Кисловодск. В поезде меня никто не узнал. Иногда какой-нибудь солдат спрашивал:
– Куда едешь, сестричка?
– Домой, в Кисловодск, – обычно отвечала я.
Потом, как правило, расспрашивали, на каком фронте служила и на каких участках, что делала там. Отвечая им, я использовала факты из своей солдатской жизни. Не было ничего странного в том, что сестра милосердия возвращается домой, и поскольку я предпочитала не вступать в разговоры и держаться в стороне, то доехала до Никитина без всяких хлопот.
От Никитина все поезда по распоряжению властей направлялись к пунктам назначения в объезд по другим линиям. Прямая ветка на юг использовалась исключительно для военных целей большевиками, воевавшими против Корнилова. В тридцати верстах от Никитина, где-то у станции Зверево, начинался так называемый фронт. По этой
Было видно, что для организации крупной кампании против генерала Корнилова проводились большие подготовительные мероприятия. На станциях скопились составы с боеприпасами, сосредоточилось много живой силы в ожидании переброски. Большевики, по-видимому, не испытывали недостатка в деньгах. Царила железная дисциплина, напомнившая мне первые дни войны. Везде был боевой порядок.
Как добраться до Зверева? Эта была первая трудная задача. Я пошла к коменданту вокзала, пожаловалась, что совсем без денег и не могу ждать, пока закончатся бои. А мне надо вернуться домой, в Кисловодск. Что же делать, что господин комендант может посоветовать? Я так слезно умоляла, так горячо просила его помочь, что в конце концов он уступил и сказал:
– Вот сейчас до Зверева отправится поезд с боеприпасами. Давайте садитесь и поезжайте. Может быть, вам позволят перейти через линию фронта. К поезду прицеплен пассажирский вагон второго класса.
Комендант сам привел меня к вагону, в котором было всего пятеро солдат, охранявших состав. Он представил меня главному из них как сестру милосердия, оказавшуюся в затруднительном положении, и попросил посодействовать.
Поезд тронулся, и, хотя успех первых шагов вдохновлял, не было уверенности в том, что в Звереве – зоне военных действий большевиков – меня ждет удача. Командир конвоя, охранявшего поезд, сел напротив меня. Это был грязный и некрасивый мужик. Я дала ему понять, что не расположена к разговору, но он, по-видимому, вовсе не обратил на это внимания.
Расспросив, кто я такая, он удивился, что я выбрала столь неудачное время для поездки в Кисловодск.
– Но там у меня больная мать, – солгала я. – И может, сейчас умирает. Она очень горевала, когда я уехала на фронт.
– Ах, ну тогда это совсем другое дело, – сказал он, пересаживаясь на мою лавку. – Тогда вас пропустят.
Выразив таким образом свое расположение ко мне, он попытался пофлиртовать: придвинулся поближе и даже коснулся моей руки. Положение становилось щекотливым. Ни к чему было восстанавливать его против себя, а поэтому я отделывалась улыбками и многообещающими взглядами. Он угостил меня хорошей едой, и разговор перешел на общую тему – о положении в стране. Командир конвоя был, конечно, ярым большевиком и непримиримым врагом Корнилова и всех офицеров. Поэтому, разговаривая с ним, я ограничивалась краткими одобрительными замечаниями. И вдруг он спросил:
– А вы слыхали о женском Батальоне смерти?
Сердце мое бешено застучало.
– Какой батальон, вы сказали? – спросила я, сделав вид, что впервые слышу об этом.
– Ну как же! Батальон Бочкаревой! – ответил он уверенным тоном.
– Бочкаревой?.. – уточнила я, словно вспоминая что-то. – Ах, ну конечно, Бочкарева. Да, я слышала о ней.
– Б….! Корниловка она! – воскликнул он. – Она за старый режим.
– Откуда вы знаете? – спросила я. – Мне казалось, она вне политики.
– Это все контры, знаем мы их! А она одна из них, – решительно заявил мой попутчик.
– Ну хорошо, ведь что бы там ни было, а Батальона смерти больше нет, и сама Бочкарева вроде бы куда-то пропала, – подсказала я ему.
– Ну да, знаем мы, как они пропадают. Вон Корнилов тоже вроде бы исчез поначалу. А потом все они объявляются то здесь, то там и устраивают заваруху, – просветил он меня.
– Ну и что же вы стали бы делать, если бы она появилась здесь? – осмелилась я спросить.