Батальоны идут на запад
Шрифт:
Прямо у машин - импровизированный митинг. С грузовика я сказал несколько слов. Слушали, понимая без переводчика.
– Друзья, благодарим за привет и приглашения. Остаться с вами не можем. Нас ждет восставшая Прага. Полчаса назад наш радист опять поймал голос Праги. Фашисты атакуют пражские баррикады. Там очень тяжело. Мы не можем медлить ни часа...
Люди смолкли, в глазах - тревога. Молча расступились, пропуская нашу колонну. Мы помчались дальше.
Тем временем учебный батальон майора Бабичева двигался к Сумвальду. Впереди - рота старшего лейтенанта Соколова. Противник из Сумвальда и с высотки, что
После короткой рукопашной схватки населенный пункт был очищен от противника.
К 4 часам дня отряды преследования прошли с боями более 40 километров. Левый отряд, взаимодействуя с 27-й гвардейской танковой бригадой и двумя самоходно-артиллерийскими полками, овладел городом Зноймо, разгромил гитлеровский гарнизон и захватил мост через реку Дие. Вскоре мы подъехали к этому мосту. Деревянный, на вид весьма неказист. Лейтенант-сапер из 331 -го полка доложил, что разминирование моста скоро будет закончено, но мост ветхий, тяжелую боевую технику вряд ли выдержит. Со мной ехал дивизионный инженер майор Веселовский. Он осмотрел мост, прикинул примерный объем работ по его укреплению и увеличению грузоподъемности. К работам был тотчас привлечен саперный батальон, ему в помощь выделена стрелковая рота. Узнав о наших затруднениях, местные жители натащили к мосту массу различного строительного материала. И спустя час-полтора по мосту пошла не только артиллерия, но и танки. Войска двигались непрерывным потоком.
Уже вечером, в дороге, мы слушали московское радио. Столица салютовала воинам, освободившим город Зноймо. Верховный Главнокомандующий объявил благодарность личному составу дивизии. А после полуночи, как раз во время остановки, меня позвал к радиостанции лейтенант Михаил Леонтьевич Маркаров:
– Товарищ полковник, скорей слушайте: войне - конец!
Я приложил к уху трубку, услышал голос Левитана. Чрезвычайные новости! Противник принял условия безоговорочной капитуляции; военные действия должны быть прекращены в час ночи 9 мая. Этот день объявляется Днем Победы...
Посмотрел на часы. Светящиеся стрелки показывали двадцать минут второго. Значит, по условиям капитуляции Великая Отечественная война закончилась двадцать минут назад. А ухо ловило грохот пулеметных очередей. Там, впереди, на фоне темной зубчатой стены леса тянулись светящиеся цепочки трассирующих пуль. Это уже война после войны.
Оперативный дежурный доложил: командиры частей запрашивают, как быть: наступать далее или приостановить продвижение? Фашисты нигде не выполняют условия капитуляции. Приказал продолжать наступление с прежней энергией. Противника, если он отказывается сдаться, беспощадно уничтожать. Для нас война продолжается.
Доложил свое решение командиру дивизии. Генерал Денисенко подтвердил: никаких остановок, пока фашисты оказывают вооруженное сопротивление. Таков приказ командира корпуса.
Ночью 349-й полк освободил город Тельч, 331-й полк - Дачице.
– Наверное, бой под Славиборжем - последний бой войны. Съезжу-ка туда.
Алексей Никитович предостерег, чтобы я не бравировал на передовой: пуля-то - дура, ей все равно, когда ее выпустят - в первый день войны или в последний.
Ну, а у меня, откровенно говоря, особой служебной необходимости ехать в Славиборж не было. Просто хотелось посмотреть, как руководит боем - возможно, последним в этой войне - человек, с которым я принял крещение огнем в августе сорок первого под Ленинградом, Максим Андреевич Бабичев - тогда курсант, ныне майор, командир учебного батальона. Вместе встретили войну, думал я, вместе и проводим. Мысль, конечно, несколько сентиментальная. Ну и что? Фронтовая жизнь тоже не из одной сухой прозы состоит.
Машина затормозила на опушке березовой рощи. Впереди на возвышенности аккуратные домики, белый дым цветущих садов. Это Славиборж. Ближе к нам, метрах в 300, наблюдательный пункт Бабичева. Над головой знакомо курлычут снаряды, свистят мины. Иногда чирикнет и пуля. Пригибаясь, кое-где перебежками, направились к наблюдательному пункту. Со мной - начальник разведки майор Иванов и заместитель начальника политотдела дивизии майор Ефройкин. Они пошли в цепь, я остался с Бабичевым.
– Какие новости, Максим Андреевич?
Он доложил, что курсанты дерутся отлично, с большим подъемом. Приходится даже сдерживать, чтобы не понести напрасных потерь.
Вдруг без видимой связи он сказал:
– Помните, Илларион Григорьевич, те пять высоток на красносельской дороге? У деревни Тешково? Как далеко ушли-то! Кажется, жизнь целую с той поры прожили. А всего-навсего неполных четыре года...
А на Славиборж катилось русское "ура", курсантские роты скрылись на его улицах. Из города сообщили, что остатки гитлеровцев бегут по дороге на Студену. Бабичев сигналом вызвал машины, укрытые в лощине. Надо сажать в них людей и продолжать преследование.
К нам подбежал сержант Дмитрий Прокофьевич Ковалев. Доложил, что на опушке дальнего леса, за низиной, появился белый флаг. Бабичев подал мне бинокль, но теперь я и без бинокля увидел белый лоскут на фоне зеленого леса и какие-то суетящиеся фигуры. Должно быть, сдавалась фашистская часть. Бабичев приказал минометчикам и пулеметчикам прекратить огонь, но быть начеку. Дал отмашку белым платком, дескать, вижу, понял, можете подойти.
С опушки к нам направились трое: офицер с белым флагом и два солдата-автоматчика. Парламентеры. Подошли к высотке, остановились в нерешительности. Бабичев посмотрел на меня:
– Разрешите?
– Конечно. К вам пришли, вы и разговаривайте.
Бабичев знаком подозвал офицера к себе. Тот подошел. Сильно волнуясь, путая русские и немецкие слова, сообщил, что послан командиром полка, что они готовы сдаться и просят выработать приемлемые условия.
– Никаких новый условий, - ответил Бабичев.
– Условия вам известны: безоговорочная капитуляция...
– Но...
– Нет! Видите лощину? Полк поротно входит в лощину, складывает оружие, выстраивается на опушке. Там же оставляете артиллерию, боеприпасы, обоз и все прочее. Ясно?