Батька Урфин
Шрифт:
Агнет задумалась. Предложение обезьяны было просто шикарное. Вот только оставлять в живых розовую потаскуху тоже было нельзя…
— Если есть место, откуда она не сможет выбраться, тогда я приму твоё предложение, Уорра. Так что подумай хорошенько — сейчас её судьба в твоих руках.
Уорра весь ссутулился. Даже его гордые крылья поникли и обрели жалкий вид. Закрыв лапы руками, шерстяной монстр затрясся. Уорра плакал.
— Хватит ныть, тварь! Так есть такое место, или нет?
— Есть, хозяйка…
—
— Серый Замок короля Сагарота.
— Что это за замок и где он находится?
— В Мёртвом Лесу, хозяйка. Его ещё называют Призрачный Лес, — видя полное непонимание своей новой повелительницы, Уорра стал объяснять, — это севернее Голубой страны и Леса Саблезубов, хозяйка.
— И кто такой этот король? Никогда о таком не слышала.
— Это совсем не удивительно, хозяйка. Его давно все забыли. Сагарот — бывший король Жёлтой страны.
— Да-а-а? — большие выразительные глаза Агнет полезли на лоб.
— Да, хозяйка.
— Любопытно… А он точно её не отпустит, и она не сможет от него сбежать?
— Нет, хозяйка, от него не сбежишь, — по морде Уорры текли слёзы.
— И что же он будет с ней делать?
— Простите, хозяйка, я не могу произнести вслух все те гадости, что там ожидают нашу любимую Стеллу.
— Ах вот как! — Агнет расхохоталась и захлопала в ладошки, — значит этой шлюхе не придётся скучать! Что ж, я согласна, Уорра! Выполняй мою волю и запомни — с тебя ещё тридцать два моих желания!
— Слушаюсь и повинуюсь, хозяйка!
Уорра что-то прокричал вверх, и тотчас же к нему спикировало полдюжины крылатых обезьян. Вожак опять прорычал что-то нечленораздельное, после чего приматы рванули в королевские покои. Не прошло и минуты, как шерстяные монстры выпорхнули из окна Розовой королевы, и один из обезьян сжимал в руках завёрнутую в одеяло Стеллу. После чего, хлопая крыльями, вся стая устремилась на северо-запад.
* * *
Наступление на Лесвилль протекало совсем не по намеченному Урфином плану. Когда 5-й Повстанческий добрался до первой деревушки мигунов, последние, похватав детей и деньги, сдриснули в лес, а бегущих в Лесвилль гонцов перехватила разведка прыгунов.
Захвативший деревню полк полностью утратил боеготовность ввиду начавшегося тотального грабежа. Что в общем-то было неудивительно, поскольку у марранов снесло башню от увиденного в населённом пункте. Дорогая посуда и одежда, шикарная мебель, предметы быта, домашние и сельскохозяйственные инструменты (на самом деле всё самое обыкновенное, однако простым прыгунам совершенно недоступное) — всё это вызывало дикий восторг у бедных горцев, ну и, естественно, последние сразу же хотели этим всем обладать. Да и всевозможный алкоголь, в виде вина, бражки и самогона, сыграл не последнюю роль в моральном разложении марранских военнослужащих. Начался делёж добычи и драки, в которых прилетело по соплям даже некоторым взводным. Каждый из марранов хотел владеть всем и сразу, однако утащить с собой мог совсем немного. В общем, комполка вместе с ротными пришлось вмешаться в ситуацию и делить всю добычу поровну (ну по крайней мере, они это позиционировали именно
Ну, в общем, навести относительный порядок у командования полка получилось только с помощью угрозы того, что если прямо сейчас не поделить хоть как-то, то очень скоро придётся делиться с 6-м Повстанческим.
Соответственно, когда вышеупомянутый 6-й Повстанческий прибыл в деревню — поживиться там уже было нечем. Соответственно, несостоявшиеся мародёры начали роптать. Тут же среди прыгунов 6-го полка нашлись самые быстрые бегуны, которые, отдав оружие товарищам, смотались до авангарда налегке — туда и обратно. От рассказа вернувшихся бегунов прыгуны ошалели. Как оказалось, идущий в авангарде полк гнал захваченную скотину, навьюченную всевозможным добром. Да и сами бойцы 5-го полка тащили какие-то баулы и узлы, по всей видимости набитые сказочными богатствами.
Одним словом, 6-й Повстанческий взбунтовался. Как говорили униженные и оскорблённые:
— Всэвищний Агон паслаль дабыща всэм, а ни толки, билят, эти ванющий казёль ис пятий польк!
В общем, бунтующие решили остановиться и ждать подхода генерала Грема, у которого они хотели потребовать, чтобы теперь их полк шёл в авангарде. Ну, а пока бунтари ждали подхода комдива, идущего вместе с 1-м Лубакским, пока высказали свои требования, пока генерал их выслушал и принял решение в их пользу, в общем за это время 5-й Повстанческий достиг следующей деревушки.
Сценарий повторился вновь — увидев полутысячную орду варваров, селяне сбежали в лес. Ну и, естественно, оба гонца посланных в город, тоже были перехвачены. Соответственно, захвативший населённый пункт 5-й полк приступил к тотальному мародёрству. Ну и пока авангард наслаждался участью завоевателя и делил добычу, в деревушку примчался 6-й Повстанческий.
Вновь прибывшие заявили, что эта деревня принадлежит им, и начали требовать вернуть их долю. Ну и, естественно, что парни из 5-го полка ничего отдавать не собирались. Между полками началась драка. Лютая драка. К тому моменту, когда в деревушку прибыл 1-й Лубакский и по приказу комдива начал растаскивать дерущихся, уже было 11 убитых и не менее 40 раненых.
Самих бойцов 1-го полка генерал Грем, хоть и с большим трудом, но всё-таки удержал от грабежа. Комдив обещал своим солдатам и офицерам, что главные сокровища и богатства ждут их в городе мигунов. Также, Грем обещал, что дивизионный обоз повезёт домой добычу именно 1-го полка.
Растащить дерущихся мародёров удалось, однако ситуация была тупиковая. Генерал Грем понимал, что хорошего решения с дележом добычи нет — трофеев слишком мало и их никак не поделить так, чтобы удовлетворить всех. Ну и плюс — захваченный скот. Ведь если продолжать движение совместно со скотиной, то все мыслимые и немыслимые сроки наступления будут сорваны, что чревато провалом операции, поскольку весь расчёт компании строился именно на внезапности нападения.
Пришлось Грему принимать непростое, но в тоже время гениальное решение — апеллировать к богу. В общем, комдив заявил, что «Агон хощит жертва». Как объяснял генерал — жертву Огонь требует по факту павших в деревне верных. Ну и, естественно, по поводу жертвоприношения был объявлен «празнык». Жертвоприношение, по мнению Грема, заключалось в том, чтобы сжечь деревушку со всем захваченным в ней добром. Ну а праздник заключался в том, чтобы зарезать, зажарить и сожрать всю захваченную скотину, запивая всё это дело трофейным бухлом.