Байкеры

Романов Николай

Крупные рыбины высоко выпрыгивали из глубин, гоняясь за водомерками, и звонко плюхались на зеркально ровную гладь. В глухом, сыром лесу, вплотную подступившему к дому, изредка падало расшатанное участившимися ураганами дерево, и тогда Лес вскрикивал от боли, как человек, которому вырвали больной зуб. Эхо заставляло уток встревоженно крякать и долго летать над байкерами.

В доме Стаи два этажа, множество комнаток и большое помещение на первом этаже — все мало чем отличается от Норы. Покидав вещи, пришельцы начали обустраивать временное жилье.

Байки загнали в ветхий сарай, и Освальды

занялись ремонтом крыши, не желая впоследствии возиться с промокшими аппаратами. Трибунал облюбовал место на холме и улегся в тени, задумчиво жуя травинку. Кей делал отметки на карте, отмахиваясь от Кока-Лолы, пытавшейся затащить его в дом. Барон, Капеллан и Аларих залезли в пруд, едва не вышедший из берегов от вторжения огромной телесной массы, и плескались там, оглашая окрестности громким гоготом.

Белая, Черная и Рыжая озабоченно суетились в доме, выкидывая мусор и выметая пыль сломанными в лесу еловыми лапами.

Остальные разбрелись по окрестностям, все еще не веря, что цивилизация осталась далеко и они здесь одни.

Кей знал, что километрах в десяти на юг расположен небольшой городок не городок, поселок не поселок. Короче, населенный пункт, назначенный Трибуналом быть местом пополнения запасов еды и выпивки.

Вечером собрались перед домом, развели костер и жарили толстых прудовых рыб, пойманных Бароном в его необъятную майку. Долгий путь изрядно вымотал байкеров и девчонок. Они уничтожили половину запасов захваченной с собой еды, и Кей вызвался отправиться поутру в городок и купить необходимое. Он хотел лично уточнить путь, не особо доверяя карте, составленной много лет назад.

Костер похрустывал и медленно умирал. Усталые байкеры молчали, уставившись в огонь. Состояние сытости и предвкушение спокойного сна на природе даже из зверя делают кроткое существо. Девчонки, кое-как сумевшие привести себя в порядок и выкупаться, сушили волосы у огня, сторонясь назойливых и вредных искр. В дороге Белая изрядно натерла нежную кожу с внутренней стороны бедер и обратилась к Моргу за помощью.

— Кто раззвонил?!
– моментально рассвирепел Морг.

Ничего не понимающая Белая съежилась и пролепетала, прижимая к ноге розовый от крови носовой платочек:

— Тебя все зовут «медик». Вот я и…

Когда хохот стих, Барон посерьезнел и сообщил:

— Девушка, запомни: Морг — доктор, который не лечит, а наоборот!

Зловещее «наоборот» произвело на Белую сильное впечатление. Предположив самое страшное, она на момент забыла о боли и чересчур плотно прижала платочек к ране. Последовавший за этим слабый писк заставил Морга сжалиться, и он сказал, вставая:

— Ладно! Иди сюда и ложись к огню. Сейчас аптечку принесу и посмотрим, что можно сделать.

Прошло еще минут пятнадцать, и у костра остались только Кей и привычно пристроившаяся у его ног Кока-Лола. Остальные собрали мусор и окурки, покидали в заранее вырытую яму и разбрелись по комнатам. Из окна на втором этаже доносился заливистый храп Барона. Так может храпеть только человек, искренне уверенный, что его совесть чиста.

Удивительно, но Кей не чувствовал усталости, и его тянуло погулять: Кока-Лола неохотно согласилась и теперь плелась позади, поругиваясь и спотыкаясь

в темноте о вены Леса, выступившие из-под земли. Они обогнули пруд, мелодично квакающий сотней лягушачьих глоток, прошли опушкой и оказались на возвышенности.

Перед ними расстилалась огромная равнина, ярко освещенная слегка надкусанной луной. Круглые березовые и дубовые рощицы чередовались с маленькими полянками и небольшими оврагами. Изрезанная холодными капиллярами небольших речушек, равнина манила Кея, но он удержался, чтобы не утонуть в ней прямо сейчас.

Он знал, что однажды заглянет сюда, чтобы ночь напролет блуждать в траве и встречать своих персональных призраков. Каждый призрак говорит на своем языке, но язык каждого призрака понятен Кею. Он ведь и сам один из них.

Возвращаясь через деревню, Кей отметил, что она знавала и лучшие времена. Дома казались крепкими, колодезные срубы не обвалились, столбы, удерживающие забор, торчали прямо, как свечки. Значит, хозяин хорошенько смазывал юс дегтем, прежде чем опустить в глубокую яму, обложить принесенными с поля булыжниками, засыпать добытым в реке песком и только потом утрамбовать землю, сесть под столбом и хватить хороший глоток водки за собственное здоровье.

Мастер давно покоится на деревенском погосте, где кресты над могилами раскачиваются вкривь и вкось, как подгулявшие на проводах призывников селяне. Потомки хозяев зарыли предков наскоро, обойдясь без отпеваний и небрежно повтыкав наспех сколоченные символы христианства в неровные холмики. Распихав движимое добро по машинам и зарезав всю живность, включая ту, что с собой взять нельзя, а другим отдавать жалко, они торопливо скрылись, словно совершили преступление и заметали следы.

Остались две маленькие сморщенные бабушки-старушки, скрюченные фигурки которых Кей разглядел на лавочке. Внезапно перестала ныть Кока-Лола. Она и Кей еще не раз увидят их, но не решатся заговорить. А те, похоже, их и не замечают.

По вечерам бабушки чисто одеваются и встречаются на лавочке, где сидят и тихо поют. Или молчат. Все уже сказано. Иногда они тихо плачут по своей жизни, которая то ли удалась, то ли не удалась…

Бешеные носятся по Лесу с голыми девицами на байках, хохоча и увертываясь от стволов, недовольно раскачивающих ветвями. Байкеры и их спутницы даже не покидают седло, притормаживая и вцепляясь друг в друга со звериным рычанием, стремясь вырвать свой кусок наслаждения и вцепиться, поглощая его целиком.

Белая, Черная и Рыжая ездят со всеми без разбора, став общей собственностью, и не заметно, чтобы это их расстраивало. Став самками Стаи, они получили новую жизнь и новые права. Ни о чем подобном они раньше и не подозревали.

По утрам они кувыркаются с байкерами в росной траве и бесстыдно поднимаются, вставая во весь рост, мокрые, с налипшими на белую кожу травинками, лепестками полевых цветов и крылышками бабочек.

Они плещутся в речках и с визгом удирают по мелководью от преследующих их байкеров — только для того, чтобы раззадорить преследователя, а потом внезапно повернуться, встретить возбужденного погоней лохматого парня и упасть с ним в песок, распугав семейство выползших погреться на солнышке скромных ужиков.