Байкеры

Романов Николай

Толпа на Смотровой редела. Единая масса рассыпалась на черно-кожаный архипелаг. Тройка байкеров со скоростью нарезала между аллеями, то пропадая в темноте, то внезапно выныривая перед причаливающими к Смотровой автомобилями.

Толпа изменилась за последние годы. Байкеры повзрослели. Те, про кого принято говорить «дедушка», уже не редкость. В толпе мелькают седеющие макушки.

Но вот что странно: хотя бы раз за вечер каждый дядька-байкер обязательно подплывет к гранитному ограждению. Его настойчиво влечет взглянуть на грустно мерцающий Город, считающий

себя великим, с холма, называемого горой. Взгляд байкера не выражает никакой мысли, да, собственно, думать и нет желания. Есть странное чувство, в котором он сам не разберется: то ли он достиг чего хотел и сейчас ищет чего-то большего, то ли потерял главное в жизни и теперь пытается высмотреть «это» за горизонтом.

Наверное, поэтому на Смотровой прибавляется количество мест, где крепкими напитками взбадривают восприятие. Добравшись до Смотровой, вперив взгляд в пространство и ничего «там» не обнаружив, человек тянется к искусственному стимулятору зрения и мысли. Приняв напиток, байкер забывает о панораме и о Городе вообще, переключаясь на беседы о контргайках, грудастых телках и регулировке теплового зазора в механизме газораспределения.

— Ты кого-то ждешь? — подал голос Морг. Нехотя отведя взгляд от панорамы ночного Города, Кей ответил:

— Нет. Мне некого ждать. Все уже здесь. Морг не унимался:

— Ты последнее время странный. Не заболел?

Смотри, сейчас по Городу эпидемия бродит, ловит таких вот, как ты, задумчивых. Сколько уже попали ко мне! Вот и вчера, снова «интеллигент» пошел, один за другим. Пятнадцать единиц, двадцать девять синих пяток…

— Двадцать девять?

— Один инвалид.

Ему видней. Он в морге работает. Патологоанатом. Наблюдает людей изнутри. И в состоянии докопаться до самой сути, отыскав любую мелочь в сложном человеческом организме. Он любит свою работу.

В Стае не принято проявлять чрезмерный интерес друг к другу. Желающих интересоваться трудовыми буднями Морга не находится вообще. Тот не в обиде.

«Сила Стаи — в разуме каждого. Каждому — свое».

Так говорит Трибунал.

— Послушай, Морг, а ты когда первый раз сел на байк?

Закурив, Морг откинулся на спинку стула, вытянув под столом длиннющие ноги. Он курил, задумчиво теребя пальцами толстую серебряную серьгу в ухе. При этом его бородка вытягивалась, усы топорщились, и он походил на подгулявшего мексиканского бандита из древнего вестерна.

— Тому уже лет тридцать стукнуло. — Морг улыбался собственным мыслям. — Есть такая категория населения — «взрослые мальчики во дворе». Когда мне было лет шесть, пацаны посадили меня на велосипед с моторчиком и подтолкнули. Проехал я метра три и свалился, приложившись головой о бордюр. Если бы бордюра не было, я бы приземлился на траву. А так — двинулся башкой о камень. С тех пор вот и катаюсь. Старушка-мама полагает, что это — результат травмы. А ты просто так спросил?

— Считай, что просто так. Думаю, как быстро время летит.

— Меньше думай о времени. Глядишь — и оно о тебе забудет.

— До конца сезона помирать не собираюсь, — отреагировал Кей немедленно. —

А ты, вообще, думал, как, собственно, происходит процесс подсаживания на байк? У каждого ведь по-своему. Байкер неповторим. Даже пеший в толпе, он бросается в глаза.

— За это нас и не любят, — пожаловался Аларих. — За то, что на других не похожи.

— Тебе очень нужно, чтобы тебя любили?

Аларих размышлял, сдвинув косматые брови и поглаживая громадным кулаком перебитый на ринге нос. Наконец он нащупал мысль и тут же ею поделился:

— Как же трахаться без любви? Без любви не то получается… Скучно и домой хочется.

Танк улыбнулся и серьезно сказал:

— Тебя, Аларих, точно не любят. И всё — твои кулаки. Ты пугаешь людей.

Танк прав. Кулаки Алариха в шлемак не пролезают.

Вторник и Барон принесли еще два ящика пива.

Со стоянки донесся взрыв хохота. Большая компания обмывала новый байк. Полив его из бутылки водкой, остатки пустили по кругу и теперь налегали на пиво, с уважением оглядывая покупку и прислонившегося к ней пьяного и счастливого владельца.

Оригинальные персонажи бродили вокруг Стаи, оживляя рассказ Кея собственным присутствием. Он говорил, его слушали.

Рядом с байкером всегда крутятся двое-трое мальчишек. Они хотят купить байк, но, пока нет денег, бродят вокруг чужого аппарата. Еще есть двое-трое, которые заявляют, что собираются купить байк, но никогда его не купят и перекочуют в категорию скамейкеров. Приятный плюс — две-три девчонки из самых отчаянных, которым просто нравится кататься и хвастать этим. А что потом? Девицы выходят замуж, толстеют, рожают детей и целыми днями ходят в бигуди. Те, кто хотел купить байк, покупают машины и возят родителей на дачу закапывать в землю картошку, хотя ее можно и так съесть. Самые верные — скамейкеры. Не щадя живота своего они помогают байкеру поглощать пиво и пытаются вести ученый разговор о вертобайке, задней вилке, вечном хроме и загадочных изобретателях Харламове с Давыдовым. Периодически скамейкер пропадает из виду, проходя курс лечения от наркомании или алкоголизма.

Стая вежливо молчала. Кей закончил:

— Байкера тянет к таким же. Странных тянет к странным. Байкеры склонны сбиваться в кучи. Город велик, и компании сбиваются по территориальному признаку.

— Прямо философия, — с уважением заметил Вторник.

— Точнее — логика.

— Значит, философий у нас нет? — поинтересовался Вторник, единственный, кто слушал не из вежливости, а с нескрываемым интересом. Вторник вообще тянется к знаниям. Он в Стае самый молодой.

— У байкеров ее нет, — вздохнул Кей. — Мысли в голове водителя транспортного средства могут быть любые: экология, голые бабы, футбол, голые бабы, фашизм, голые бабы, Толкиен, голые бабы, Джерри Гарсиа, голые бабы, корабли, по самую палубу набитые первосортной травой… И с голыми бабами. Есть только одна мысль в голове байкера, связанная с ездой.

— Какая?

— Как удержать равновесие. Некоторые по ошибке называют это философией.

— Значит, все дело в равновесии?