Байки на бис
Шрифт:
Афиша с секретом
Из многочисленных афиш, висящих на стенах моего кабинета, есть одна с секретом: никто не может теперь сказать, за что в советские времена ее запретили. А на ней написано: «Михаил Козаков, Леонид Броневой, Лев Дуров и Анатолий Эфрос приглашают вас в театр на «Женитьбу». Оказалось, афишу запретили за то, что эта компания не может приглашать на «Женитьбу», мол, это не их частная лавочка, а государственный театр. И как ни объясняли власть предержащим, что это такая форма обращения к зрителю, не помогло!
Беда
Однажды я лежал в институте Склифосовского. В мою палату привезли пациента, забинтованного с ног до головы, прямо как египетская мумия. Так как больного определили рядом с моей кроватью, я, понятное дело, стал расспрашивать его: мол, что да как. Оказалось, что он главный инженер крупного завода. Как-то сидел в своем кабинете, ждал американскую делегацию, которая должна была появиться с минуты на минуту, и отчитывал своего заместителя за что-то там не сделанное. И настолько разгорячился, что ударил в сердцах кулаком по столу, попал по линейке, которая, к несчастью, лежала так, что подцепила пузырек с чернилами… Пузырек подлетел и, естественно, все его содержимое попало на новую белую рубашку главного… Паника, что делать? Американская делегация вот-вот появится… Пробовали отстирать рубашку. Не вышло. Тогда секретарша принесла ацетон.
– Сейчас мигом отойдет, – сказала она.
Налила ацетон в тазик и опустила туда рубашку. А было это в 60-е годы. И в моде был нейлон. Понятно, вся эта синтетика в ацетоне моментально растворилась… Но на этом дело не закончилось.
«Раствор» вылили в унитаз… Расстроенный инженер пошел в сортир и случайно попал в ту самую кабину. Закурил, стряхнул пепел с окурка в толчок и… взорвался.
Чудо-средство от облысения
Когда я работал в Ленкоме, театр гастролировал по всей стране. И каждая поездка была для нас огромным праздником. Порой «истории» начинались уже в поезде.
Как-то поехали мы на очередные гастроли. Меня пришли провожать мои друзья – акробаты братья Воронины. Они, любя меня, притащили какую-то чудодейственную мазь, избавляющую от облысения. Где-то в Тбилиси ее раздобыли. Странная масса, пахнущая чесноком. Всучили мне банку и пластиковую шапочку. Проинструктировали: втирай, дескать, на ночь в лысину, натягивай шапочку, а утром смывай. Недели через две волос попрет!..
Значит, поехали. Я в одном купе с нашей примой Ольгой Яковлевой, а в соседнем – неугомонная четверка: Гена Сайфулин, Валя Смирнитский, Георгий Мартынюк и Игорь Кашинцев. Ребята сразу же начали «соображать». Вскоре скребутся ко мне:
– Дед (одно из моих прозвищ), дай чего-нибудь закусить.
– Да нет у меня ничего.
– Ну что ты жмешься – вон у тебя какая-то закусь в банках. И как раз чесноком пахнет.
– Мужики, – говорю, – это не закусь – это мазь от облысения.
– Свистишь, дед. – И ушли, недовольные, допивать. Гудели до утра, спать всем мешали. Думаю: надо ребят проучить. Вижу – на крючке висит парик Ольги Михайловны.
– Что, суки, не верили?!
Смирнитский упал с полки и сломал руку. Мартынюк угрюмо пробормотал, обращаясь сам к себе:
– Допился…
У Сайфулина начались судороги. А лысый Кашинцев воскликнул с восторгом:
– Это, блин, жизнь! – И упал лицом в подушку.
Я удалился. А минут через пятнадцать они опомнились и стали ломиться в наше купе. Но строгая Ольга Михайловна их не пустила.
Весь гастрольный сезон Смирнитский ходил со сломанной рукой и смотрел на меня волком.
Отпрыск Врангеля
Да, актеры не могут не играть, не могут не разыгрывать друг друга. Это уж их профессия. Но инженеры-то при чем? Кажется, серьезные люди, всё у них на точных расчетах, на сухой математике и – туда же!
Приехали мы с гастролями в Югославию. Раз «Югославия», стало быть, это случилось еще при Советской власти. Не помню уж, в каком городе мы играли. Да это и не столь важно. Только я умылся с дороги, переоделся и вдруг раздается телефонный звонок.
– Это господин Дуров? – спрашивают на ломаном русском языке.
Тогда еще слово «господин» не было в ходу и звучало как-то непривычно. Это сейчас все «господа», «лорды», «леди» и «гамильтоны». Но раз спросили, нужно отвечать.
– Да, – говорю, – это я.
– Господин Дуров, с вами говорит внук генерала Врангеля. Я хотел бы с вами очень повидаться здесь.
Я, конечно, не то чтобы струсил, но, знаете, в то время встречаться с внуком Врангеля… Ведь всегда был в гастрольной группе какой-нибудь «второй режиссер», который вовсе и не «второй режиссер», а в крайнем случае майор, а то и подполковник. И можешь сразу сделаться невыездным. А я им уже был.
И человека обидеть мне не хотелось. Я так тактично ему говорю:
– Вы знаете, у нас очень сложное расписание. – Я его действительно не обманывал. – Я даже не представляю, когда мы можем встретиться.
– Да, очень жаль, – сказал он и повесил трубку.
День проходит, опять звонок. Звонит такой же интеллигентный человек.
– Господин Дуров?
– Да, – говорю, – господин Дуров.
– С вами говорит внук адмирала Колчака. Я живу здесь, в Югославии, и мне очень хотелось бы с вами встретиться.
И тоже разговаривает на ломаном русском.
Я ему говорю то же, что и внуку генерала Врангеля:
– Вы знаете, я очень занят. Ни минуты…
– Понимаю, понимаю, понимаю… Я вот тут со своим приятелем созвонился, и он мне тоже сказал, что очень трудно с вами встретиться.
Я сразу понял, кто у него приятель.
И вдруг прихожу я как-то со спектакля, и меня достает звонок. Слышу знакомый голос:
– Извините, что поздно звоню. Мы сидим сейчас со своим приятелем в номере на шестом этаже и ждем вас.