Байки об искусстве, прекрасных дамах и фееричных кражах. Комплект из 3 книг
Шрифт:
Расстроенная и растерявшая все хорошее настроение, девочка вдруг снова превратилась в безобразное существо с лицом, похожим на непропеченный кусок теста. Но Джованни все еще видел ее спрятанную красоту. Невероятное чувство распирало его изнутри – он знал тайну, которая была на виду, но оставалась незаметной для прочих. «Посмотрите! – хотелось крикнуть ему. – Из нее же вырастет потрясающая красавица!» Так флорентиец Микеланджело смотрел на кусок щербатой горной породы и видел спрятавшуюся внутри него прекрасную статую.
Он нагнал ее уже вблизи дома терпимости.
Заговорил. Сердце
Наутро он пришел к Роспе и дал ей денег. За Лауру, нелепую швабру, попросили немного.
К нему вывели девушку. Ее желтые волосы были накручены и торчали как баранья шерсть, лицо набелено, глаза подведены, безобразное зеленое платье по последней моде сплющивало груди, кожа казалась оливковой. Несчастная кукла молчала.
Джованни страстно захотелось окунуть ее в ванну и как следует отмыть.
Он попросил привести ее на следующее утро к заднему крыльцу и сказал, чтобы она оделась прилично, как на похороны:
– Я не хочу, чтобы соседи догадались о ее бывшей профессии.
Назавтра толстуха Жаба, ведя окаменевшую лицом Лауру в тугом чепце, постучала в заднюю дверь каноника.
В новом доме Лауре было странно. Каноник Джованни показал ей ее комнату с деревянной кроватью и недавно побеленными стенами. Углы тем не менее уже были обжиты пауками. Лаура вымела насекомых.
Дом вообще был запущен. Поначалу робко, затем все более по-хозяйски, она начала отмывать кухню, заросшую грязью мужской стряпни. Медные кастрюли снова засверкали медовым отливом. Она испытала чувство гордости своей работой, забытое за последние годы.
Каноник был добр с ней. Говорил ласковым голосом, подарил одежду, пытался расшевелить и заставить улыбнуться той улыбкой, которую он увидел тогда в залитом солнцем переулке. В свободное время он начал учить ее читать. Постепенно чувства Лауры к нему менялись – старик становился ей дорог, она почувствовала, что ему можно верить.
Будь этот рассказ сентиментальным и любовным, в нем бы было написано, что однажды, несколько месяцев спустя, Лаура окончательно поняла, что Джованни не желает ей зла, поверила, что он по-настоящему ее любит, и тогда пришла к нему в постель и одарила тем, о чем он так долго мечтал. Но жанр здесь другой, и поэтому честно признаемся, что каноник принялся спать с ней с первого же дня под его кровлей, совершенно не интересуясь мнением Лауры по этому поводу.
Но он был трезвым, чисто вымытым и с ласковыми руками, так что, в общем, для Лауры и этот вид отношений стал откровением.
Время шло, ей исполнилось шестнадцать. Лаура не замечала перемен, но каноник видел, как она начала становится другой. Отросли ее черные волосы. Сон, обильная еда, отсутствие тяжелого труда и забота пожилого обеспеченного мужчины преобразили взрослеющую девчонку.
Если с формой носа все в порядке, любая женщина может стать прекрасной –
– Нет, ну что вы болтаете, я же уродина, – спорила с ним с детства затравленная Лаура, но он не унимался и повторял ей вновь и вновь, пока она не начинала хохотать.
На день рождения Джованни подарил ей невероятно дорогое венецианское зеркало – чтобы она училась держать себя.
Лаура начинала верить его словам о своей внешности постепенно: вдруг заметила, что на рынке покупать товары стало намного легче – мужчины с ней не торгуются и предлагают лучшие куски. Затем прохожие, даже гордецы-вояки, стали уступать ей дорогу и улыбаться вслед, провожая взглядами, свистеть, причмокивать и восклицать. Как-то к Джованни пришли друзья, а она разливала вино. Заметив их пристальные взгляды, она смутилась и ушла к себе. Послезавтра один из них, кривоногий капеллан герцога, подстерег ее на улице и предложил перейти работать к нему, посулив жалованье в два раза больше. Она посмотрела на него своими спокойными глазами, улыбнулась мило. Он, затаив дыхание, ждал ответа.
Каноник Джованни глядел на них из окна своего кабинета, и сердце его бешено колотилось от отчаяния.
Джованни услышал, как она открыла дверь и прошла на кухню. Он спустился вниз, она улыбалась и ощипывала гуся.
– Что вы желаете завтра на ужин? – спросила она, достав нож и начиная потрошить птицу.
– Не появились ли на рынке лангусты? – спросил он в ответ, не в силах спросить о том, что его интересовало на самом деле.
– Да, сезон уже начался, – ответила она, напевая себе под нос. Потом она подняла голову, увидела, что каноник бледен, потеет и не сводит с нее взгляда. Отложила нож, вымыла руки, подошла к старику, обняла его крепко-крепко. Поцеловала и не отпускала очень долго.
Несколько лет спустя, как-то осенью, каноник Джованни слег. Он вызвал нотариуса, еще раз проверил завещание, все средства, какие мог, поделил между своими детьми от покойной кумы Мариэллы и Лаурой. Денег выходило немного. Мысли о том, каково ей будет оставаться здесь одной, отравляли ему последние дни.
Он закашлялся и кликнул Лауру. Она пришла и, стараясь не заплакать, села рядом со стариком, чья кожа пожелтела от старости и болезни. Ей было стыдно – этой весной Лаура в первый раз по-настоящему влюбилась.
Молодой аристократ с телом Аполлона поймал ее взгляд в церкви. Подошел и заговорил. Последовало несколько быстрых встреч – Лаура поверила, что он заберет ее в свое палаццо и будет любить вечно. А щеголь Бернардо, лейтенант в герцогских войсках, переспав несколько раз со служанкой священника, пускай и редкой красоткой, выбросил ее из головы и завел новую любовницу.
Лаура же ждала и верила. Потом поняла, что осталась обманутой, и долго врачевала свою сердечную рану. Теперь же она сидела рядом с ложем каноника, и ей было стыдно за свои мечты его оставить – вот, пришел день, когда они действительно расстанутся, и теперь ей это совсем не в радость.