Байки офицерского кафе-2. Забавные истории из жизни спецназа ГРУ ГШ
Шрифт:
Дабы отсечь все сомнения у домашних он дал очередь в потолок. Естественно, на стрельбу сбежались домочадцы, где и были построены у стенки. Далее следовала короткая, но выразительная речь, смысл которой можно выразить одним словом: «Достали!!!». После этого Француз цыкнул на скулящих баб и тестя и приказал готовиться к смерти, поскольку ему теперь все одно пропадать. Все трое повалились на пол и стали умолять простить их и не губить их разнесчастные жизни. Но Француз был неумолим. Тогда взмолился тесть: «Сынок! Не губи! Я ведь тоже мужик, я ведь страдал, как и ты!».
— Ладно, — сжалился Француз над тестем, — ты отползай в сторону.
Тетки, видимо, еще надеявшиеся на то, что всех-то не убьют, взвыли в голос и стали молить о пощаде с утроенным энтузиазмом. Смысл их речи, если отмести визги, слезы и сопли, сводился к следующему: «Не губи, кормилец! С сегодняшнего дня не то что вякать поперек, даже и думать об этом страшно будет. Один ты у нас самый главный. Ноги твои будем мыть в четыре руки, а воду из тазика тут же пить станем! Не губи, отец родной!». Француз даже заслушался, явственно представляя радужные перспективы. После этого сел на табурет и стал проводить среди тещи и жены воспитательную работу. Те же со всем соглашались, вырывали из головы своей волосья и голову посыпали пеплом из печи. Тем временем вероломный тесть тайком выбрался из квартиры и рванул в часть, где и сообщил дежурному по полку о том, что вооруженный террорист захватил заложников и удерживает их по такому-то адресу.
Это сейчас подобные сообщения — серые будни, а в конце семидесятых это было «из ряда вон».
Француз же, завершив воспитание домашних, смилостивился. Назначив им испытательный срок, он пообещал при малейшем неисполнении договоренностей привести «приговор в исполнение». После с чувством выполненного долга вернулся в роту, где сдал автомат и патроны. Уже сидя в курилке, он увидел, как мимо с нечеловеческой скоростью пробегает резервная смена караула во главе с дежурным по полку. Немало озадачившись таким поведением сослуживцев, он поинтересовался у дежурного, что вызвало такую поспешность.
Поначалу дежурный лишь отмахнулся от него. Полагая, что времени на ответ у него просто нет, он хотел двигаться дальше. Но вдруг до него дошло, что человек, сидевший в курилке, и террорист, которого они бегут обезвреживать, — одно лицо.
— Слушай, ты что разве не дома? — спросил дежурный.
Француз посмотрел на часы и ответил, что до обеда еще два часа, поэтому он, как образец служебного рвения, нигде, кроме как с личным составом в это время находиться не может. В настоящее время объявлен перерыв в занятиях. Вот докурит и пойдет дальше учить подчиненных «военному делу настоящим образом».
Дежурный даже растерялся. Получалось, что Француз никуда из части не уходил. Но с другой стороны, дежурный прекрасно помнил насмерть перепуганного тестя, прибежавшего в часть в пижаме, майке и домашних тапочках. Тестя, который, заикаясь, еле смог сказать, что происходит. Подумав немного, дежурный отпустил резервную группу караула обратно в караульное помещение. После этого предложил Французу сходить к нему домой. Но Француз наотрез отказался, мотивируя это тем, что на носу итоговая проверка, а он хочет, чтобы его подразделение получило оценку «отлично». Так и ушел дежурный с неразрешенным вопросом, занозой засевшем в его мозгу.
Об инциденте тем не менее стало известно и замполиту полка, и командиру. В конце концов, следы от пуль в потолке красноречиво говорили сами за себя. Француза вызвал комполка, где «террорист» чистосердечно
Командир полка, спустя некоторое время, по поводу случившегося сказал: «Поневоле иногда задумаешься, стоило ли демократизировать семейные отношения?».
Два праздника
Жизнь военных городков характерна особенно крепкими дружескими взаимоотношениями. Многие вспоминают их с особой теплотой до глубокой старости. Бывает, что судьба разбрасывает офицеров по нашей необъятной Родине. Но все равно друзья выбирают время для встреч. Такая дружба длится годами.
Но те же военные городки характерны и тем, что называется: «Живем одной большой и дружной семьей. В первом подъезде триппер поймали — все лечимся». Молодым здоровым девкам, женам защитников Отечества, от безделья и скуки хочется праздника. Вот оно и получается как-то само собой. В конце концов все тайное становится явным.
Ныне покойный Григорий Б. был весьма неординарен в мышлении и поступках. А прямотой своей смущал многих. Ветераны спецназа, служившие с ним в ЗабВО, вспоминают такой случай.
Было это на какой-то всенародный праздник, кажется, на Первое мая. Семьи офицеров и прапорщиков жили в щитовом доме барачного типа. В этот день, по обыкновению, семьи и холостяки собирались группами за праздничным столом. С увеличением принятого алкоголя душа все более желала общения и стремилась любить весь мир. Но начиналось все торжественно. Вставали, произносили тосты за праздник, международную солидарность и борьбу за мир во всем мире. Слышимость в щитовом домике была, как в Вороньей слободке Ильфа и Петрова, поэтому некоторые тосты поддерживались, что называется, всенародно.
После нескольких тостов в компании, где праздновал Григорий Б. со своей супругой, он сам попросил слова. Голос у него был громкий, а случайная пауза между тостами во всем доме заставила прислушаться и всех остальных. Ибо было к чему. Откашлявшись, Гриша начал.
— Уважаемые товарищи! Друзья! Я хочу поднять свой бокал за этот прекрасный весенний праздник. За День Международной солидарности трудящихся всех стран! Пожелать всем нам мира и благополучия! — за столом с пониманием и одобрением зажужжали и закивали, полагая, что это все, но Григорий продолжил: — Но день этот знаменателен для меня вдвойне. Сегодня, в этот прекрасный весенний день, я узнал, что моя жена — б…ядь!
За столом возникло замешательство. Настороженно прислушались и в других комнатах. А Гриша продолжил: «Да, б…ядь! А кто же ее еб…т? Мой лучший друг Зяма!».
Зловещую тишину, которая возникла после этого заявления, нарушил стук падающего стула, топот убегающих ног и Гришкины вопли: «Убью! Сука!».
На халяву
В начале 1980 года в Лагодехи начали формировать 173-й отдельный отряд спецназначения. Создавали его по образу и подобию ныне известного «мусульманского батальона» с той лишь разницей, что базой были танковые и мотострелковые соединения Закавказского военного округа. В отличие от прообраза, в отряде были и русские офицеры: Узоров, Вечтомов, Сюльгин.