Байки прошлого лета

Stepart

– А ты не гоняй так, – порекомендовал товарищу Лёня. – В говно не упал, случаем?

– Я не в говно. Как стекло! – не понял вопроса Трохар. – Ты сам сказал мчать к вам, как придут бабы.

– Чего орёшь. На, накати, – Лёня протянул гостю пластиковый стаканчик с самогонкой. Трохар залпом осушил его и попросил закурить.

– Ну так чего там бабы? – поинтересовался Лёня, протягивая товарищу сигарету.

– Пришли. Вас спрашивали. Роза их послала на трассу работать, а не приставать к вам.

Трохар задымил сигаретой и продолжил отряхиваться.

– Бабы-то какие? И чего они сейчас делают? –

уточнил Лёня.

– Известно, какие. Лядинские. Какие ещё? Сидят возле моего дома. Сказал им, что схожу, вас поищу. Батя датый, веселится над ними сидит. Долго они не продержатся.

– К нам много откуда могут приехать, мы люди видные. И Лядинские – какие? Там их целая шобла-мобла.

Лёня налил Трохару ещё одну, на этот раз почти что полный стаканчик.

– Лёнь, куда столько? – запротестовал Трохар, но стакан забрал.

– Лядинские, которые Тверские.

– Юльки, значит. А это тебе на ход ноги, точнее, педали. Тебе сейчас обратно к ним ехать.

Трохар тяжело вздохнул, потом выпил. Лёня предложил ему закуску, но тот отказался и попросил ещё одну сигарету в дорогу. Получив сигарету, он спросил:

– И чего мне им сказать? Сюда звать?

– Рано ещё. Займи их чем-нибудь на часик, потом сюда веди, – ответил Семён. Трохар недовольно крякнул:

– Они уже датенькие. Сами пойдут искать.

– Тогда веди их на Сушилку, скажи, что мы там. Они поверят, знают же, что мы там часто сидим, пока её не запустят к сезону, – предложил Семён. Трохар замотал головой так сильно, что его оттопыренные уши затряслись:

– Они меня там и прибьют, когда вас не найдут.

Лёня подошёл к мотоциклу и достал из-под сиденья в коляске бутылку. Вернувшись к столу, он протянул её Трохару, потом залез в карман своего кителя и вынул оттуда пакетик Zuko.

– Разведи на литр. В бутылке спирт, разбавленный до пятидесяти. Смешаешь всё в одной бутылке и им на час хватит.

Трохар расплылся в улыбке. Схватив бутылку и порошок, он встал и попросил ещё одну на дорожку.

– И так уже окосел немного, – отказал ему Лёня. – С ними накатишь. Главное, задержи их, но чтобы не ушли.

Трохар кивнул и хотел направиться к велику, но Лёня его остановил:

– Важная инструкция, – понизив голос, сказал он. Трохар подошёл к Лёне поближе и замер, ожидая указаний.

– Смешай, но не взбалтывай, – выдавил Лёня и заржал в самое ухо товарища. Трохар выпучил глаза, сдержал смех и смачно ругнулся. Семён и Лёня в голос засмеялись. Когда посыльный оседлал своего стального друга и залязгал в сторону деревни, Семён негромко произнёс:

– Пора, наверное.

– Да, самое время, – согласился Лёня. Догорающий сырыми дровами костёр тушить не стали, поскольку поднявшийся от реки туман хорошо увлажнил лес и поляну вокруг стоянки.

Выйдя на дорогу, ребята спустились к броду, который пересекли по большим камням, оставшимся от разрушенной плотины. За бродом начиналось окружённое лесом небольшое поле под названием Койвика. По его краям росли берёзы, а за ними в глубине леса торчали еловые пики. В центре поля, примерно там, где когда-то стоял хутор, вымахали большие кусты и высокая крапива.

Ребята остановились и поклонились полю. Дальше следовало ожидать знак, но ждать пришлось совсем недолго – не успели они перевести дыхание, как с

ветви одной из высоких берёз, стоящей на краю леса рядом с дорогой, соскользнул ворон и, спланировав над дорогой, приземлился в высокую траву метрах в ста от ребят. Семён глянул на Лёню, тот кивнул ему, и Семён отправился к тому месту, куда только что приземлилась птица. Лёня остался стоять на дороге, ожидая знака для себя.

Не спеша, раздвигая потёртыми английскими кожаными ботинками высокую мокрую траву, Семён продвигался вглубь поля в поисках места, куда приземлился ворон. Он знал, что саму птицу он не найдёт, но нужное место будет отмечено. И он не ошибся в своих ожиданиях – не дойдя каких-то пару десятков метров до кустов в центре поля, он увидел небольшой пятачок примятой травы, от которого исходило чуть заметное зеленоватое свечение. Заметить его получилось только боковым зрением, смотреть прямо на свечение было бесполезно – оно тут же растворялось в сумерках.

Семён ощутил приятное волнение, когда усаживался на примятую траву, но настроение было правильным и мысли не стали отвлекать его. Поэтому очень скоро в теле появилась знакомая лёгкость, а зрение перестроилось на несколько иной способ восприятия. Взгляд плохо фокусировался на чём-то конкретном, но зато поле зрения стало намного шире, чем обычно. Глядя перед собой в сторону горизонта, Семён мог видеть и белые облака, ползущие по сероватому небу, и траву под собой, и кромки леса у правого и левого плеча одновременно. Но самое удивительное было в том, что во всём этом диапазоне можно было разобрать любые, даже небольшие движения как возле себя, так и на приличном удалении. Не ускользала от внимания ни шелохнувшаяся на ветру ветка берёзы, ни ползущая по травинке у левого колена гусеница. Семён знал, что главным условием для сохранения такого способа восприятия является не вовлечённость в ход мыслей, текущих в голове, и не вовлечённость, которая в какой-то момент создаёт ощущение, что мыслей просто нет.

Скоро Семён заметил, что от кромки леса слева от него будто бы отделилась тень и стремительно пересекла поле, приблизившись к нему вплотную. Оказавшись прямо перед ним, тень растворилась. Если бы Семён задумался, то он бы понял, что никакой тени у кромки леса в сумерках он увидеть не мог, тем более что тень не смогла бы переместиться к нему. Но Семён оставался вне мыслей, и поэтому мог видеть больше, чем позволяет ум.

Несмотря на то, что тень пропала из виду, Семён ощущал её присутствие. Что-то лёгкое и с трудом ощутимое навалилось на его спину. По телу разбежалось тепло, а к глазам подступили слёзы от осознания того, что тень подтвердила догадки о том, что скоро всё в этом лесу изменится. Тень, как и другие, собиралась покинуть эти места.

Семён ощутил, что существо разделяет его печаль о предстоящем расставании. Оно ещё более ощутимо навалилось на спину и обволокло своим теплом и мягким давлением всё тело, а через мгновение Семён осознал себя находящимся не на поле в лесу, а парящим в небе над каким-то небольшим озером. На озере недалеко от берега стояла лодка, в которой на разных её концах сидели два человека. Когда он проскользил над лодкой, рассекая влажный воздух, сидящие в ней подняли головы и посмотрели на него, и он увидел постаревших, но легко узнаваемых себя и Лёню.