База 211. Том первый
Шрифт:
Сколько было вложено трудов. Это немного было обидно. Всёже: как не абстрагируйся от работы, она, тем более такая, входит в твою жизнь. Хочешь не хочешь— начинаешь сопереживать людям, как не капсулируй их истории в голове.
А вообще, как-то нелогично поступают хозяева этого места. Уход одного из основных специалистов вряд ли не заметят. Особенно пациенты. Нет, Влад не тешил себя мыслью, что он незаменимый, просто это не логично. Сейчас каждый из работников, не имея четкой картины за что, начнет задумываться. Увольняться массово
«А ты-то сам знаешь, за что?» – проскользнула-таки эта предательская мысль.
Влад поморщился. Вот чего он терпеть не любил, так это думать о том, что не мог никак узнать.
«Может, у них вообще есть некий срок пребывания именно такого специалиста здесь? Хм, а может это связано с тем, что он узнал, так сказать, критически много информации? И расчёт на то, что зная столько, любой неизбежно себя выдаст, если будет узнавать ещё?»
Ну, не походили местные хозяева на идиотов. Вот не походили и всётут. Не могли они не просчитать, что человек может обидеться и сделать что-нибудь назло. Да, контроль, да возможности. Но можно и не успеть. Хотя… Возможно расчет именно на то, что они его знают…
Влад перекинул через руку халат, поверх плащ. В последний раз оглядел уже бывший кабинет. Поймал себя на ностальгии, улыбнулся. Сколько не придерживайся логичного поведения, а чувства прорываются. Мужчина тряхнул головой и решительно двинул к выходу.
Встречаться ни с кем не хотелось, поэтому он сразу пошёл к лифту. И уже когда двери распахнулись, комм завибрировал.
– Слушаю, Альберт Петрович, – спокойно произнёс Влад.
– Вижу, вы ещё не покинули здание, Владислав Алексеевич, – так же спокойно сказал Николаев. – К сожалению, о просьбе Олега Александровича я узнал только сейчас.
– Вы хотели, чтобы я с ним поговорил? – поинтересовался Влад.
– Да, если вас не затруднит, Владислав Алексеевич, – кивнул заведующий.
«А Довжан всё-таки оказался прав!»
– Не затруднит, ведь день увольнения считается последним днём работы.
– Благодарю, Владислав Алексеевич, – ответил Николаев. – Разовый допуск я вам предоставил.
И, как всегда, то есть резко и сразу, Николаев отключился. Влад же перевел взгляд на вещи, которые висели на левой руке. И двинул бровями.
* * *
Плащ Влад оставил на стойке администратора. Алла, пока он надевал халат и цеплял бейджик,глядела на него с лёгким удивлением, значит, уже знала.
Замок на двери в палату Довжана послушно пискнул, сменив цвет индикатора на зелёный. Влад шагнул внутрь. Дверь, как много раз до того, закрылась. Мужчина зачем-то втянул воздухносом. По губам невольно пробежала легкая грустная улыбка.
«А с Надей попрощаться
К удивлению мужчины, сегодня Довжан просто сидел на диване. Ни один голоэкран не был развернут.
– Добрый день, Владислав Алексеевич, – обратилсяк нему мужчина, не поворачиваясь. – Жаль, что мы видимся в последний раз.
Влад опять слегка улыбнулся. И, пройдя в комнату, сделал то, что ранее не делал. А именно сел на диван рядом с хозяином.
– К сожалению, вы правы, – произнёс Владислав.
Довжан покосился на него… И почему-то с удивлением на лице.
– Вы уже ознакомились с результатами обследования? – спросил он.
Теперь уже Влад удивленно посмотрел на мужчину.
– Нет, – ответил он. – Просто сегодня я работаю здесь последний день.
Довжан ответил не сразу. Он сидел, молча смотря на Влада. А потом вздохнул.
– Наверное, так будет даже лучше, – пробормотал он еле слышно.
А Владислав не стал уточнять. Он и так уже слишком много знал, а лишние знания об этом месте и здешних пациентах могут без всяких допущений стоить жизни.
– А знаете, почему мы с вами разговариваем, Владислав? – вдруг спросил Довжан.
Влад посмотрел на него с интересом.
– Это прозвучит несколько грубо, – продолжил мужчина. – Но вы… пустое место.
Влад приподнял брови.
– Объяснюсь, – дальше заговорил Олег Александрович. – Подобные мне не просто так сторонятся людей. Тяжёло видеть, как человек, особенно близкий… Имеет то, что у него есть. Я говорю про судьбу. Очень неприятно замечатьстрах в глазах людей. Поэтому я расстался с женой, мне было больно, как вы понимаете, знать, что через несколько лет она всёравно уйдёт от меня. Неприятно наблюдать, как её обнимает другой мужчина, видеть детей, которые у неёродятся.
Довжан замолчал, глядя будто вдаль.
– Вы же, Владислав, словно белое пятно, – тихо сказал он. – Смерть ходит рядом с вами, но она… играет. Вы уже давно и не один раз должны были умереть…
– Олег Александрович, может, перейдём к делу? – несколько резко ответил Влад.
Мужчина повернул голову в сторону Владислава. И на его губах проскользнула улыбка.
– И вы знаете об этом, – с каким-то чувством удовлетворения сказал он.
И тут его лицо словно застыло. Оно стало каким-то восковым, словно у мертвеца. Влад поднял руку с коммом и включил запись.
– Птица взлетела, – заговорил Довжан, как обычно, мертвенным, без обертонов, голосом. – Они увидели её. Они знают о птице. Они поняли, но уже поздно. Проповедь началась и еёне остановить.
Мужчина повел головой, словно к чему-то прислушиваясь.
– Они не успокоятся и не смирятся, – заговорил он снова. – Им не нужен мир на крыльях. Они предпочтут пепелище, где они будут править. Им не нужно небо, им нужна агония. Они падальщики, им так удобнее…
Довжан замолчал, но так и сидел с маской вместо лица.