БЧ. Том 4
Шрифт:
А справа Вендиго рокочет:
— Милая самочка в рыжей шерстке! Иди ко мне! Не бойся — я не трону твое ожерелье из бананов.
Хочется сделать лицо-ладонь, или, если по-боярски, чело-длань. Но о вкусах не спорят.
— Назад, остолопы! — хватаю за шкирки йети и крокодила и дергаю здоровяков назад. — Это иллюзия! Тварь выпускает споры, и мы их вдохнули.
— Но как же куряца! — в багровых глазах Али стоят слезы, как у ребенка, которому отказали купить обещанную игрушку. — Гигянтская! Вот такой!
Он рукой показывает куда-то вверх. Ничего
— Извини, Кожеголовый, но твоя «куряца» — обман, как Дед Мороз, — у меня самого ёкает сердце от того, как игриво Лжесофия водит язычком по алым губам. — Крепись.
Бестия переводит взгляд с меня на плескающееся в озере нечто.
— Свароже, а так похожи! — спецназовка зажимает ладошкой рот и тараторит. — Я про курицу! Тоже ее вижу!
— Куряца вси любат, — понимающе кивает Али.
Аяно в сердцах взмахивает катаной.
— Скоро исчезнет этот наглый мальчишка в плавка… в смысле мираж?
— Отрава эукариота нетоксичная, — вспоминаю я прошлые встречи с похожей тварью. — Сейчас антитела должны выработать противоядие. Иллюзия пропадет.
— Уже! — охает Ясна. — Ты уже исчез!
Все смотрят на нее. Бестия ухмыляется — спалилась, чертовка. Аяно высокомерно закатывает глаза. Мне же от реакции девушек хочется фыркнуть. Сами-то те еще Штирлицы.
— Перуну здеся, — Али чешет репу в непонятках. До Крокодила всегда долго доходит.
— Вы на монстра собираетесь смотреть?! — вскидывается раскрасневшаяся Ясна. — Эта груда слизи уже к нам ползет, между прочим!
Ухмыляюсь под маской. Чего я там в эукариотах не видел. А вот уесть плутовку-Ясну редко удается.
Но тут с озера раздается булькающая речь на языке ада:
— Ммммясо привалило.
Ох, твою же Орду. Слизняк Высшим оказался.
Рубрика «Легендариум демоника Перуна». Хохмы читателей.
Кажется впервые демоник Перун задумался о прелестях моногамных отношений, когда в преддверии 8 марта, пытался выбрать уже десятый по счету оригинальный подарок для своих женщин. Автор:АмалияМ
Глава 17. Гром vs Гром
Алла разлепляет веки. Темно, слишком темно и душно. Княжна лежит на холодном полу, в горле застрял тяжелый смрад. Она в пещере, на площадке, заваленной камнями.
Злобный смех идет из легких самой горы.
— Проснулись, самки, — гогочет высокий нечеловек со скрипящим акцентом. — Вам повезло, что попали не к Яке. Развратный Генерал уже вас бы совратил и использовал по-полной, самочки. Я же всего лишь убью.
Немного света брызжет из глубин горной реки, разрезающей пещеру на две половины. Через воду перекинута черная палка узкого моста без перил. По нему смогут пройти максимум двое.
Рядом с Аллой раскинулись ее «сестры». Трясет красной гривой Вика, потирает голые плечи Света, бесстрашно смотрит на чудовище Кали.
— Ну и чего тогда ты ждешь, сволочь? — рычит простолюдинка. —
Монстр наклоняется к ней, хватает когтистыми пальцами за подбородок и задирает голову девушки вверх. Лицо и голое тело похитителя полностью синие. Из-под губ торчат пятисантиметровые клыки. По коже пляшут красные узоры — угловатые и острые зигзаги молний. Они словно живые вьются и растекаются во все стороны.
— Ты забавная, самка, — усмехается тварь. — Рассчитываешь на своего Грозового дьявола?
— У тебя такой большой лоб, — шипит в тисках Кали. — Ему сложно будет промазать.
В ответ на угрозу монстр только ржет. Молнии под кожей загораются багровым светом.
— Людишки такие прикольные, — дергает он лицо девушки из стороны в стороны, рассматривая на свету напряженные черты. — Не зря я ваш язык выучил. А спорим, самка?
Алле хочется зажать уши. Ведь Кали так просто не заткнуть. Сейчас ее прорвет угрозами. Чуда не происходит:
— Лучше оставь свой адрес. Пришлем твоей матери что-нибудь из твоих внутренностей. Чтобы она не изводилась надеждой когда-нибудь тебя найти.
Монстр уже не смеется. Потому что смеются над ним.
— Менская, какая мать? О чем ты? — предостерегающе говорит Света, обнявшая голые коленки. — У такого урода не может быть матери.
Алла жмурится. Сыра земля! Нам конец.
— Разве что утечка на атомной станции, — подхватывает Вика. — Радиационный выброс.
Монстр выпрямляется, клыки ощерены как у волка. Молнии буквально сошли с ума, носятся красными змеями по его напрягшимся мускулам.
— Доболтались, самки! — на синих руках вспыхивают багровые лезвия-когти. — Сейчас вас… как это на человечьем? О, точно! Поджарит!
Он уже вздымает руку, распространяя едкий запах озона, когда Алла ползком бросается к нему.
— Спорим! — резко кричит она. — Мы согласны спорить, что ты проиграешь нашему защитнику!
Монстр застывает, недоуменно подняв брови. А потом ухмыляется:
— Сообразительная самка, — он опускает страшные когти. — Я хотел разодрать вас на глазах этого самозванца. Впрочем, наоборот меня тоже устраивает. Ваши жизни — предмет спора.
Кали бы еще что-нибудь брякнула, но Алла незаметно ущипнула ее. Монстр же продолжает говорить:
— Есть только один Грозовой дьявол. И это Махжа, сын Генерала Швара.
— Аднака, Али паймала-а…буль-буль…
Схваченный Крокодил погружается в огромное живое желе, которое минуту назад представало перед нами в образах Софии, бабы-йети, громадной «куряцы» и моей персоны в трех обличьях — последние специально для Аяно, Бестии и Ясны. Яка хорошо девушкам вдарил, но споры развеяны, маски сброшены, и застывший зеленый бульон ощерился пастью. Первым Высший заглотил нашего мутанта. Вот Кожеголовой теперь и плавает в просвечиваемом брюхе, багровыми глазками вертит, щенячью морду строит, домой просится. Доспех защищает мутанта от едкой слизи, но лучше поторопиться со спасением.