БЧ. Том 6
Шрифт:
Вздыхаю. Вот такие хладнокровные ящерицы нами правят. Люди в их понимании бывают только трех видов: полезные, опасные и мусор.
— Раз вы до сих пор не поняли, то уже никогда не поймете.
— А! — отзывается Владимир. — Сентименты. Кажется, теперь сообразил.
— Это уж вряд ли, — шагаю в черный зев парковки. — Давайте уже эвакуировать вас. Что-то охрана затихла, похоже, ее уже перебили.
Автопарк на даче цесаревича внушительный. Приземистые суперкары, глянцевые лимузины, линейка дорогущих байков. Но
Закидываю служанку в салон. Садится за руль Аяно, я же поднимаюсь и высовываюсь из люка — буду шарахать молниями в «железных».
Входящий звонок. Номер незнакомый.
— Кто это? — принимаю вызов через гарнитуру.
— Хи-хи, птички не могут вас найти, Перун? Куда ты дел моего братца?
Вот и главгад сезона объявился. По одному «хи-хи» ясно, что он полный психопат. Голос, дребезжащий как разбитое стекло, прыгает местами до высокого и писклявого, как у подростков в переходном возрасте. Так, стоп. Братца?
— Перун, — окликает меня Аяно, — здесь нет бензина.
— Что? Не может быть, — с задних сидений Владимир потягивается к девушке. — Бронемобиль всегда должен быть заправлен на случай форс-мажора.
— Хи-хи, может быть вы в гараже? — я молчу. Надо же, какой догадливый сукин сын. — Хи-хи, точно. Хорошо, что моя золотая птичка слила бензин из бронетачки, прежде чем устроить вытечку газа в доме. Ах, да, в остальные машины лучше тоже не суйся. Где-то тоже нет бензина, где-то спущено колесо, а гелендваген даже заминирован.
За спиной с оглушительным грохотом взлетает на воздух ярко-желтый суперкар. Его обтекаемое крыло прыгает на капот нашего джипа. Хлопают спущенные от жара шины.
— Это был «ягуар», чучело, — выплевываю слова.
Едва произношу, как черный матовый гелендваген справа с резким бахом превращается в гигантский костер.
— Хи-хи, я просто хотел тебя разговорить. А то молчишь, как воды набрал. Будто чужой.
— Аяно, ничего не трогай. Живо вылазим, — говорю сквозь стиснутые зубы. — Тачка порчена.
Если бы бронемобиль был тоже заминирован, думаю, клоун бы уже его взорвал. Почему он не подложил взрывчатку в «машину форс-мажора»? Вместо этого устроил цирк, повзрывав левые тачки. Понимает, что Бригантина и доспехи защитили бы нас? И решил просто попугать?
От входа слышится грохот железных сапог. Показывается дюжина Т-1000 в полисплаве. Вокруг каждого вьются мильфиновые щупальца. У одних тентакли горят огнем, у других покрыты зеленой кислотой, у третьих окружены воздушными лезвиями…Техники вкупе с мильфином впечатляюще выглядит.
— Какого они ранга? — напряженно спрашивает Аяно, стиснув рукоять катаны.
— Отряд нового мобильного адаптивно-десантного полка… — задумывается цесаревич. — По уставу Кметы, минимум. Но в первый экспериментальный отбор брали только Рыкарей.
—
— Хи-хи, Перун, ты опять меня игнорируешь? — раздается в наушнике визжащий голос. — Я же обижусь.
— Потерпишь. Меня отвлекают твои «терминаторы».
— Хи-хи, так сразу бы и сказал. Сейчас устрою паузу.
«Терминаторы» застывают на полпути к нам. У одного даже сапог зависает в воздухе. Щупальца тоже прекращают мельтешить.
Аяно хлопает глазами и оборачивается на меня.
— Это ты их чем-то?
— Нет, это злодей-чучело решил устроить переговоры.
В ухе тренькает уведомлялка мессенджера о просьбе собеседника перейти на видеоформат общения. Достаю из мятого смокинга мобильник и включаю изображение. По бокам от меня встают цесаревич с Аяно, тоже любопытно, кто такую порнографию устроил. Плечико японки плотно прижимается к моему, цесаревич неодобрительно смотрит на это.
На экране появляется лыбящийся Гоша в синей короне.
— Хи-хи, вот и свиделись, братец и Перун, — он кривит губы. — И приезжая азиатка, которую никто не звал.
— Я русская, — больше на автомате произносит Аяно.
Мы втроем впадаем в ступор. Я, конечно, сразу понял, что звонит псих, но даже предположить не мог, что созданный моими руками.
— Почему ты не в лечебнице? — наконец оттекаю я первый и поворачиваюсь к Владимиру, взбешенный как никогда. — ПОЧЕМУ. ОН. НЕ. В ЛЕЧЕБНИЦЕ?
— Я не знаю, — лепечет цесаревич, отступив.
Яростно смотрю на него, а он дрожит, пытаясь совладать с дергающимся глазом. Ощущаю, как Аяно прижимается уже вовсе не жестким плечом, а очень мягким и нежным полушарием. Томное дыхание девушки обдает ухо. Гадство, Яка! Как не вовремя я сорвался.
— О, Перун, не вини братца, хи-хи, — усмехается на экране Гоша, сдвигая странную корону набок. — Тем более, что Вове недолго осталось. Даже тебе его не спасти. Точнее ты сам оставишь братца на корм птичкам, хи-хи. Но мы к этому еще вернемся. А выбраться из палаты мне помог Максимка Рудковский. Он, кстати, и развел птичек, я же просто помогаю ему заботиться о пернатиках.
— Максим? — Владимир слышит знакомое имя и через страх передо мной приближается к телефону. — Гоша, пожалуйста, позови Макса, я хочу с ним поздороваться. Мы давно с ним не виделись, а ты знаешь, что нас с детства связывает дружба.
Цесаревич говорит с братом, как с умалишенным, но я вижу по глазам Гоши, что он совсем не тот вид сумасшедшего, которого можно заболтать. Младший царевич, сбрендив, резко поумнел.
— Ну поздоровайся, братец, хи-хи, — Гоша поворачивает телефон на красное нечто в углу, и Владимира передергивает. Даже я хмурю брови. Одной Аяно пофиг — прижалась носиком ко мне в шею и вдыхает мой запаха. Слишком сильно я вдарил Якой и слишком близко она стояла.