Беда идет по следу

Макдональд Росс

После того как мы уселись в курилке и Андерсон запыхтел сигарой, я сказал:

– Рядовой Хэтчер, солдат, скончавшийся прошлой ночью, кажется, вас узнал. Вы были с ним знакомы?

– Он, должно быть, ошибся. Я говорил вам, что никогда его раньше не видел. – Гладкая пухлая физиономия Андерсона сохраняла безмятежное выражение. Но светло-голубые глазки насторожились.

– А как вы выбирались из Шанхая? – Я попробовал взять его на пушку.

Предварив свой ответ паузой соответствующей длины, он произнес фразу, содержавшую в равных пропорциях

недоумение и досаду:

– Я никогда не был в Шанхае. И куда это вы, собственно говоря, клоните?

Я примостился на кожаном сиденье рядом с Андерсоном, вполоборота к двери. В коридоре было тихо и безлюдно, но по едва уловимым признакам я понял, что кто-то там есть. Встав, я шагнул к выходу и снова столкнулся лицом к лицу с черноволосым.

– Нечего ходить за мной тенью, надоело! Убирайтесь вон! – обрушил я на него всю накопившуюся во мне злобу.

Лицо его даже не дрогнуло. Он вежливо произнес:

– Извините. Я и не подозревал, что в этом поезде командуете вы.

– Дело не в том, командую я или нет. Но если вы опять начнете подслушивать, я вам врежу.

– Если вы мне врежете, как вы любезно изволили заметить, то я позабочусь, чтоб вас арестовали. Или дам сдачи.

Его темные глаза были злыми, спокойными и безразличными. Мне захотелось тотчас же поставить фонари под обоими. Но, если бы я осуществил свое намерение, береговой патруль снял бы меня с поезда. Я чуть не задохнулся от охватившей меня жгучей ярости. Оставив смуглолицего там, где он стоял, я повернулся к нему спиной и снова вошел в курилку.

– Позвольте дать вам небольшой совет, – произнес Андерсон, остававшийся все это время на своем месте со своей сигарой во рту. – Вы ужасно взвинчены, и я не могу вас за это винить. Но если вы будете ни с того ни с сего наносить людям оскорбления, то наживете себе кучу неприятностей. Только что вы, можно сказать, обвинили меня в причастности к смерти солдата. А еще через минуту набросились на молодого человека за то, что тот якобы подслушивал. Я понимаю, вам вчера пришлось несладко, но ведь это не повод, чтоб совсем свихнуться.

Нравоучения обычно оставляют меня равнодушным, так случилось и на этот раз. Но я был вынужден ответить Андерсону:

– Пожалуй, вы правы.

– Вам лучше немного отдохнуть, – сказал он покровительственно, перед тем как уйти. Меня так и подмывало толкнуть его, сбить с ног и, вывернув карманы, найти доказательство неизвестно чего. Я сдержался.

Глава 10

Мне до смерти хотелось предпринять что-то еще, но выглядеть идиотом было неприятно, поэтому я сидел, курил и ждал, пока немного отпустит, чтоб можно было заснуть. Потом я позвал проводника, чтоб он постелил мне постель. Эдварде остановился в дверном проеме с каменным лицом и исподлобья посмотрел на меня.

– Что случилось? – спросил я.

Подойдя ближе, он огорченно просипел:

– Мистер Дрейк, вы обещали никому не говорить, о чем я вам рассказал.

– Я и не говорил.

Хотя не обещал. Я сказал только, что не назову своего источника информации.

– Вот именно, сэр. Вы обещали никому не говорить, что мне кое-что известно о «Черном Израиле».

Он обернулся, словно опасаясь, что люди из «Черного Израиля» столпились у двери, чтобы уничтожить его.

– Не говорил и не собираюсь говорить.

– Может, вы и не говорили, сэр, – продолжал проводник с недоверием, – но один человек знает. – Он кивнул в сторону гостиной.

– Кто именно?

– Мистер Гордон знает, что я рассказывал вам о «Черном Израиле».

– А кто это, мистер Гордон?

– Темноволосый мужчина из гостиной «Б».

– Он?

– Да, сэр. Он спрашивал меня сегодня о «Черном Израиле». Я ответил ему, что ничего не знаю. Зря вы ему рассказали, мистер Дрейк. Не нравится он мне.

– Мне тоже. И поверьте, я ни слова ему не сказал. Ни ему, ни всем остальным.

– Да, сэр, – согласился он с вековой обреченностью черного, доверившегося белому и поплатившемуся за это.

– Не знаю, почему он вас расспрашивал, только я тут совершенно ни при чем. Он не мог нас подслушать в тамбуре, потому что я за ним наблюдаю…

– Наблюдаете? Кто он такой, мистер Дрейк?

– Не знаю. Хочу выяснить. Мне самому все это совсем не нравится.

Проводник стал стелить мне постель, а я постучал в дверь гостиной «Б». Темноволосый человек открыл дверь, он был в рубашке с короткими рукавами. Левое плечо на рубашке смялось, вероятно, под ремнем кобуры.

– Вы мистер Гордон, если не ошибаюсь?

– А вы, насколько мне известно, мистер Дрейк? Вы пришли, чтобы попросить прощения?

– Успеется, еще попрошу. Почему вас интересует «Черный Израиль»?

– Я социолог.

– Вы можете это доказать?

– Конечно нет. А зачем?

– На всякий случай.

– Ну тогда признаюсь вам, что я не социолог. А вот психология меня интересует. Причем как психолога в данный момент больше всего меня интересуете вы.

– Мы прямо-таки синхронно мыслим, мистер Гордон. Дело в том, что меня в данный момент ужасно интересуете вы.

– Вы интересуете меня вот в каком смысле, – продолжал он сдержанным тоном, вполне соответствовавшим его холодному взгляду, – в каком безумном бреду пришло вам в голову, что вы не только имеете право задавать незнакомым людям вопросы личного свойства, но и можете безнаказанно угрожать?

Он с шумом захлопнул дверь прямо у меня перед носом. Я удержался и не пнул ее ногой, хотя еще никогда в жизни мне не было настолько плевать на законы и правила цивилизованного общества. Вернувшись в курилку, я снова стал курить одну за одной. Ярость низвела мои чувства до животных инстинктов, и ей был необходим выход. Однако я поджал хвост и, за неимением другого занятия, стал мысленно играть в шахматы, причем половины фигур у меня не хватало, доску я плохо видел, а неизвестный противник делал три хода в ответ на мой один.