Бедная Настя. Книга 1. Там, где разбиваются сердца
Шрифт:
— Боюсь, вам придется об этом пожалеть! — прошипел управляющий, сочтя за благо поскорее убраться подальше от Владимира, который — и это было заметно — с большим трудом сдерживал желание ударить управляющего по его лисьей физиономии.
— Отец, он служит у вас много лет, неужели вы только теперь обнаружили за ним такие грехи? — Владимир проводил удаляющегося Модестовича выразительным взглядом.
— Кто без греха? — пожал плечами барон. — Все воруют, куда же без этого. Но красть в таких размерах!
— Действительно, — вдруг озлился Владимир, — зачем думать о всякой чепухе — о поместье, о подлеце-управляющем, когда есть дела поважнее: как из любимой Аннушки сделать звезду Петербурга…
— Как ты смеешь говорить со мной в подобном тоне?!
— Смею! Потому что здесь дело не столько в Модестовиче, сколько в ней! Анна — вот кто настоящая змея, которую вы пригрели!
— Изволь отзываться о ней с уважением!
— Но когда вы начнете уважать меня? Я едва не лишился всего — и только потому, что вы забросили все дела из-за какой-то крепостной актерки!
— Оставь Анну в покое! Она ни в чем не виновата! Это ты опозорил фамилию Корфов, вызвав на дуэль престолонаследника. Наследника российского престола!!! Я на войне жизнью рисковал во имя государя! А ты задумал лишить жизни будущего императора!.. Володя, а где твой мундир?
— Я польщен, что вы, наконец, обратили на меня внимание, отец. Цена моей свободы — разжалование.
— Позор, Боже, какой позор… — барон снова почувствовал тяжесть в сердце.
— Я уже заплатил сполна за свой опрометчивый поступок, отец.
— Ты опозорил наше имя. Ты недостоин фамилии Корфов. И наследства недостоин…
— Что это значит, отец?
— Завтра же я позабочусь о том, чтобы Анне не пришлось беспокоиться о своем будущем, когда меня не станет.
— Не хотите ли вы сказать?..
— Я все завещаю Анне — вот мое решение.
Глава 5
Весь мир театр
И снился Полине чудесный сон.
— Есть не хочу, спать не могу, — в один голос стенали здоровенные Никита и Григорий, отказываясь от Варвариных разносолов.
— Бедные вы мои! — причитала над ними безутешная Варвара. — Все о ней горюете, соколики?! И у меня сердце не на месте. Как она там, в Петербурге, талантливая наша!
— Ей ни одна актриса в России в подметки не годится, — плакал от умиления Никита.
— Да что там, в России — во всем мире, — вторил ему Григорий.
— На всем белом свете, — утиралась передником Варвара.
— Хотя бы одним глазком увидать, как она играет роль Джульетты
— Что ей теперь до нас — она такая знаменитая стала! — убивался Григорий.
— А не обо мне ли вы сейчас говорили? — сердечным тоном спросила Полина, бабочкой впархивая на кухню и повсюду распространяя аромат дорогих заграничных духов. — Никогда буду слишком знаменитой для вас, мои дорогие!
— Полина! Полечка! — загомонили разом мужики.
— Милая ты наша, — бросилась к ней на шею Варвара. — Ну, как там, в Петербурге? Я страсть, как люблю про балы слушать! Что князь Оболенский?
— Репетирует, и я ему условие поставила — откажусь от роли, если он перед премьерой не даст мне повидаться с друзьями.
— Родная ты наша! — снова заныли на пару Никита с Григорием.
— Солнышко мое! — расплылась в улыбке Варвара.
— Поленька! Когда же ты приехала? — на кухню медленно вплыл Карл Модестович и упал перед Полиной на колени. — Я скучал по тебе! Как столица?
— Петербург на том же месте. Император был на моем спектакле вчера вечером. Думаю, он хочет сделать меня своей любовницей.
— Батюшки Святы! — всплеснула руками Варвара, а Никита с Григорием так и просто рты поразевали.
— Глупый я, глупый! — схватился за голову управляющий. — Как я мог отпустить тебя от себя!
— А вы, Карл Модестович, как вижу, все по чужим углам скитаетесь. Так и не купили себе имение в Курляндии? — заботливо поинтересовалась Полина.
— Без тебя у меня ничего не получается, Поленька! Я — ничтожество без тебя, — рыдал Модестович, обнимая и целуя ее ноги.
— Кстати о ничтожествах, — вспомнила Полина. — Где Анна?
— Здесь я! — выскочила из-за печки замарашка Анна.
— Опять грязищу развела, тупица. Быстро убирай! — принялась ругать ее Варвара.
— Фуй, какая же она неопрятная, — брезгливо поморщился Модестович.
— А уж ленивая! — поддержал его Григорий.
— Не зря ее барин розгами стегает за плохую уборку, — закивал Никита.