Бедная Настя. Книга 1. Там, где разбиваются сердца

Езерская Елена

— Владимир Иванович, приехал отец Павел. Он хотел бы пройти к дядюшке. А слуги ждут вас, как вы и просили.

— Хорошо, — кивнул Владимир. — Я сам встречу отца Павла, а ты ступай на двор со всеми. И забудь, слышишь, забудь это — дядюшка! Не смей очернять его память — ты мне не сестра, ты — никто! Игры закончились — знай свое место!

Анна промолчала. Она низко, но с достоинством поклонилась новому хозяину и вышла из библиотеки. Владимир проводил ее обезумевшим взглядом и выбежал в коридор.

Отец

Павел, слегка заспанный и помятый, растерянно топтался в прихожей. Завидев Владимира, он бросился к нему:

— Как же это? Как же?..

— Отец скончался ночью, мы не успели послать за вами — все случилось так неожиданно… — проговорил Владимир, едва сдерживая слезы.

— Плачьте, сын мой, плачьте, слезы облегчат вашу душу, а мне позвольте облегчить его уход.

Владимир кивнул и повел батюшку за собой.

Оставив отца Павла в спальной барона, Владимир вышел на крыльцо, где уже вполголоса гомонили слуги. Слух о смерти старого барина разлетелся по имению мгновенно, и никто хорошего не ждал. Молодой Корф был известен своим равнодушием к делам и людям. И поэтому все, затаив дыхание, ожидали его первых, после смерти отца, слов и распоряжений.

— Вам уже должно быть известно, что вчера ночью отец мой, барон Иван Иванович Корф, скончался.

— Господи, прими его душу!.. Добрый был человек… Пусть земля ему будет пухом… Осиротели совсем… — понеслось из толпы наперебой с женскими плачами.

— Рыдания умерьте! — возвысил голос Владимир. — Сейчас время проводов — нечего стенать! Все, что могло плохого случиться, — случилось. И вот вам мои первые распоряжения. Варвара — собери баб да обрядите отца, как положено. Никита, Григорий — распорядитесь о гробе и позаботьтесь перенести барона в церковь. А потом отправляйтесь по соседям звать на похороны. Никто не должен шататься без дела!

В толпе снова послышались всхлипы и охи.

— Я сказал — довольно! — с раздражением крикнул Корф. — И еще, отец мой умер не просто так — он был отравлен. Я поклялся найти его убийцу — помните об этом, пощады не будет. Если узнаю, что кто-то из вас руку приложил, — тому не жить, сам уничтожу… Я допрошу каждого. И, если кто знает что, лучше скажите сами и сейчас. А теперь расходитесь!

Владимир вернулся в библиотеку — он был словно не в себе. Он чувствовал, что мог в эту минуту убить любого, если бы кто только вздумал ему перечить или просто о чем-либо переспросить. И поэтому, когда в дверь библиотеки просочился Карл Модестович, Корф был готов собственноручно его задушить — сразу и на месте.

— И ты еще смеешь являться мне на глаза!

— Я знаю, кто убил барона, — быстро сказал управляющий, уклоняясь от занесенной над ним руки.

— Кажется, отец тебя уволил? — слегка остыл Владимир.

— Я не мог покинуть поместье,

не назвав имени убийцы.

— Как благородно! — съязвил Корф, позволяя ему пройти. — Твое увольнение и смерть отца делают тебя первым в числе подозреваемых. Однако ты остался, чтобы назвать имя убийцы? Я слушаю.

— Вы знаете, что у нас с Иваном Ивановичем последнее время не ладились отношения. Каюсь, иногда я подводил барона, но нелады между барином и управляющим — дело обычное. Это еще не причина для убийства!

— Допустим, — Владимир снова сел в любимое кресло отца и махнул Шуллеру рукой, позволяя продолжить.

— Какая мне выгода от смерти Ивана Ивановича, царствие ему небесное! Месть? Может, я и не самый лучший человек на земле, но мстить своему барину за недовольство мной, я не стану.

— Ближе к делу.

— В этом доме есть только один человек, которому смерть барона на руку. Это Анна!

— Ты в своем уме? — вздрогнул Корф. — Зачем Анне убивать отца?

— А вот зачем! Разве этот документ — не достаточная причина того, что Анне выгодна смерть барона? — управляющий быстро протянул Корфу бумагу, которую днями отобрал у Полины.

Владимир взял документ и развернул его, прочитал, нахмурился.

— Вольная Анны? Откуда это у тебя? Ты ее украл?

— Ну, конечно, — кивнул управляющий и тут же поспешил добавить:

— Нет! Вы меня не правильно поняли! Иван Иванович хотел облагодетельствовать Анну, но затем подумал хорошенько — и изменил свое решение.

— Это почему же?

— Пока вы были в Петербурге, — вкрадчиво начал свое объяснение Шуллер, — Анна начала выспрашивать, какой доход приносит поместье, сколько денег у барона. Вот он и решил повременить с вольной.

— А почему же он не уничтожил эту бумагу?

— Да, потому… — импровизировал управляющий, — потому что не знал наверняка — то ли Анна просто полюбопытствовала, то ли и вправду корысть ее обуяла.

— А потом отца отравили… — задумчиво произнес Корф.

— Да Анна и отравила! — убежденно сказал Модестович. — Отравила своего благодетеля прежде, чем тот успел уничтожить документик. Теперь понимаете? Вольная все еще имеет силу!

— А как же она оказалась у тебя?

— Я знал о вольной и оказался шустрее мерзавки.

— Да уж! О твоей шустрости я наслышан. Обчистил моего отца и теперь имеешь наглость являться ко мне!

— Ложь это, барин! Меня оклеветали! Анна и оклеветала! Вечно кроткой овечкой прикидывалась, а Иван Иванович, чистая душа, ей верил. Она же все на наряды и украшения тратила, а говорила, что недостача из-за меня.

— Это все слова, милый мой, пустые слова, — с сомнением сказал Владимир.

— А если бы вы узнали, что барон переписал завещание и оставил все Анне?