Бедная Настя. Книга 3. В поисках счастья

Езерская Елена

— Таким образом, вы хотите уверить меня, что мне не следует волноваться и просто сидеть и ждать, пока мальчик натешится и вернется в лоно семьи?

— Я просто прошу вас не подозревать в его действиях никакой иной подоплеки, кроме любовной, к тому же — бывшей. Александр Николаевич понимает свою роль в жизни государства и готов следовать этому в полном соответствии с вашими интересами.

— А к какого рода интересам, — раздался от двери холодный голос Бенкендорфа, — вы отнесете изучение им с вашей подачи статьи господина Чаадаева?

— Господин Чаадаев,

конечно, написал много непозволительного, но для человека, близкого к престолу, просто необходимо знать и другое мнение, кроме официального, — дрогнувшим голосом сказал вынужденный отвечать Жуковский.

— Что вы хотите этим сказать? — Николай с ужасом посмотрел на него. — Вы читали с Александром письмо Чаадаева? Да, как вы могли! Революционные идеи во дворце?

— Я счел своим долгом…

— Вы более нам ничего не должны! — воскликнул Николай. — Вас впредь не касаются ни государственные дела, ни дела нашей семьи. Ваши действия показали, что вам больше нельзя доверять.

— Прикажете отправиться в ссылку? — мужественно спросил Жуковский.

— Нет-нет! — Николай погрозил ему указательным пальцем. — Нет, Василий Андреевич. Мучеником в глазах Александра вам стать не удастся. Насколько я знаю, вы переписываетесь с некой молодой особой из Германии?

— Что же, не зря говорят, что у Бенкендорфа есть ключи ото всех сундуков страны, — Жуковский метнул недобрый взгляд на шефа жандармов.

— И, по-моему, эта дама не желает жить в России? — продолжал допытываться Николай.

— Вам и об этом доложили?

— В таком случае, я надеюсь, Василий Андреевич, что вы, как честный человек, женитесь на ней, — приказным тоном сказал Николай.

— Но я не собирался выезжать в Германию, — попытался возразить тот.

— Теперь соберетесь! И как можно быстрее!.. Выгнав Жуковского, Николай после некоторого раздумья обратился к терпеливо ожидавшему его решения Бенкендорфу.

— Александр Христофорович, — вздохнув, произнес Николай, — я наслышан о состоянии вашего здоровья и, поверьте, искренне переживаю за вас, свое сочувствие через меня вам передавали император австрийский, а также прусский и шведский короли. Ее величество постоянно спрашивает меня о том, не требуется ли вам помощь в лечении.

Бенкендорф молча поклонился.

— Но… — Николай снова вздохнул. — Мне больше не к кому обратиться с подобной просьбой. Вы — моя единственная надежда. Прошу вас, поезжайте, голубчик, и верните Александра. Чего бы вам это ни стоило. Я возьму ваши грехи на себя. И — благодарю за службу!

— Защищать интересы Вашего величества — цель моей жизни и обязанность моего ведомства, — тихо сказал Бенкендорф. — Я немедленно отправлюсь на поиски наследника и, обещаю вам, добьюсь, чтобы инцидент с Калиновской был исчерпан. И впредь ничто не напомнит вам о нем.

— Я верю вам, Александр Христофорович, — кивнул Николай. — И с нетерпением жду от вас вестей. Добрых, только добрых!

Выйдя от императора, Бенкендорф вернулся к себе. Вызванный к нему полковник Соколов доложил, что следы подозрительных монахов ведут в Двугорское.

—

Судя по всему, они прошли по известной нам дороге совсем недавно — ночью падал снег, а следы не припорошены. Совершенно четкие следы офицерских сапог и модных дамских ботинок с подковками ведут в лес со стороны имения барона Корфа.

— Хороши монахи! — усмехнулся Бенкендорф. — Значит, опять Корф? Какой негодяй! Что же, удалось ему один раз вывернуться, и довольно — больше не уйдет. Вы отлично поработали, Михаил Васильевич, и не обижайтесь — дальше дело поведу я сам. Таково решение Его величества. И, будьте добры, подготовьте мне, пожалуйста, записку — кто там по нашей линии в Двугорском. Ах, да, забыл, надеюсь, вы предупредили местную полицию, чтобы они лишнего шума не поднимали и не мешали нам?

Соколов кивнул.

— Тогда — с Богом!..

* * *

— Пожалуй, нам стоит обойти табор, — предложил Александр, завидев у опушки огни костров.

— Это же просто цыгане, — удивилась его осторожности Ольга. — Давай подойдем, погреемся, заодно и дорогу спросим.

Александр с сомнением покачал головой — случай и так уже помешал им. Хозяин подводы, согласившийся подвезти паломников, с такой отчаянностью согревался изнутри, без меры употребляя горилку, что, в конце концов, сбился с пути, и вскоре Ольга узнала знакомые места — дорога опять привела их в Двугорское. Напившийся купчик едва смог найти силы, чтобы дотянуть до трактира, где и свалился без памяти на радость Демьяну — богатый ему под праздник выпал постоялец. Убедившись, что с купчиком все ладно, Ольга и Александр ушли, стараясь не привлекать к себе внимания. Из усадеб ближним было имение Корфа, но Александр попросил Ольгу вести его кружным путем, а дорога эта оказалась неблизкой. Снег за ночь выпал глубокий, а без теплых дох, ссуженных им на время купчиком, идти было холодно, хотя и налегке. И вскоре Ольга начала уставать и заметно дрожала от холода. Цыганские огни были кстати, но, с другой стороны, новые люди — лишние глаза?

— Хорошо, — подумав, кивнул Александр, — пойдем к табору, Бог даст — обойдется.

— Садитесь к костру, — разрешил им барон, — если нет у вас дурных намерений.

— Паломники мы, добрый человек, — сказал Александр. — Ночью в лесу заплутали, с дороги сбились.

— Какой же ты монах? — улыбнулась Рада, поднялась от костра, подошла ближе. — Лицо у тебя барское, а руки — нежные. Да и послушница с тобой, сдается мне, не Богу служит. Женщина она.

— Твоя правда, — Ольга знаком остановила хотевшего было возразить ей Александра. — Мы не монахи, и мы любим друг друга. Только я пришлась не по сердцу его родителям, и они решили нас разлучить. А мы и сбежали, чтобы обвенчаться тайно. Но его отец заявил в полицию, и теперь нас разыскивают. Приютите нас, пожалуйста, не выгоняйте нас. Я вижу — живете вы скудно, так примите от всего сердца в благодарность за ваше гостеприимство.

Ольга сняла с руки дорогой браслет с алмазной россыпью и подала его Раде. Та приняла дар и отнесла к барону.