Бедная Настя. Книга 4. Через тернии – к звездам

Езерская Елена

Николай помахал цепочкой и серьгами, зажатыми в руке, перед ее лицом. Полина вскочила, и глаза ее хищно загорелись.

— Признаю, как же, признаю! — закивала она. — Серьги эти мне барышня дала, что сбежала из нашего дома.

— Уточни, какого дома, — подсказал ей Александр.

— Из петербургского, — подтвердила Полина и, повернувшись к Александру, спросила: — А нельзя ли, ваше сиятельство князь Муранов, эти серьги мне вернуть? Их у меня бывший управляющий отобрали. Сказали — контрибуция.

— Если

Его Величество не станет возражать… — пожал плечами Александр.

— Пусть берет, — разрешил Николай и бросил серьги в подставленные Полиной ладони. Она шустро схватила серьги и, без конца кланяясь, попятилась к двери. — Итак, будем считать, что за серьги вы оправданы, но как вы объясните наличие этой цепи, Александр?

— А я и не отрицаю, что прежде она принадлежала Ольге, — промолвил тот. — Но перед отъездом она вернула мне ее в знак нашей любви. На память. Эта цепочка была со мной все это время и недавно пропала. Барон Корф заподозрил в воровстве своего управляющего, но так как доказать ничего не смог, просто рассчитал его, ибо пропажа цепочки — не единичный случай с этим управляющим. Но теперь-то я понимаю, куда она делась — ваши шпионы собирали несуществующие улики!

— Вы обвиняете ведомство графа Бенкендорфа в подлоге? — с раздражением сказал Николай.

— Это не я, это факты говорят за себя, — с легким поклоном ответил Александр.

— Значит, вы пытаетесь убедить меня в том, что Ольга действительно умерла, а вы так отчаянно оплакивали ее смерть, что ввязались в пьяную драку в каком-то трактире с грязным цыганом? — продолжал настаивать Николай.

— Зачем вы спрашиваете меня, когда вам и так все хорошо известно? — вздрогнул Александр.

Он и не предполагал, что император настолько посвящен во все случившееся с ним за эти дни.

— Тогда вы не станете отрицать, что женщина, которая скрывается в спальной барона Корфа, и есть Ольга Калиновская?

— Но я, кажется, не замечал у барона страсти к интимному общению с мертвыми, — весело сказал Александр.

— И мы можем и в этом убедиться? — издевательским тоном спросил Николай. — Семья — святая святых! Разве имеем мы право врываться в спальную дворянина помимо его воли и без предупреждения? — растерялся Александр.

— Так предупредите барона, что император желает убедиться, что он один. А, если не один, то я хотел бы лично быть познакомиться с его… — Николай замялся, подыскивая правильное и не оскорбительное слово.

— Я думаю, в этом нет необходимости, — сказала Анна, входя в гостиную и с достоинством склоняясь перед императором. — Ваше Величество…

Она была в простом скромном платье и держалась уверенно. Вошедший следом Корф тоже поклонился Николаю и взял ее под руку.

— Простите, барон, что доставил вам подобные неудобства, — развел руками Александр.

— Приезд Его Величества — огромная честь для

нас, — ответствовал Корф.

— Вот видите, papa, что вы наделали! — обратился Александр к Николаю. — Барон и Анна, воспитанница его отца, принимали меня в имении, как радушные хозяева. И, поверьте, они помогли мне пережить тяжелые дни после ухода Ольги. Но другой женщины в доме нет, и, если бы граф Бенкендорф пожелал, то мог бы самолично убедиться в этом. Конечно, в случае, если барон не возражает.

— Я с готовностью продемонстрирую свои верноподданнические чувства, — кивнул Корф.

— И вы беспрекословно позволите моим людям осмотреть ваш дом? — с недоверием спросил Бенкендорф, входя в гостиную. — Ваше Величество, ваше высочество, барон, сударыня…

— А вот и вы! — улыбнулся Александр. — Теперь все в сборе, можно приступать к обыску.

— Александр, вы ведете себя оскорбительно! — вспылил Николай и искоса бросил вопросительный взгляд в сторону шефа жандармов.

Александр понял — император ждал от его появления каких-то важных вестей, но Бенкендорф приехал, судя по всему, с пустыми руками. Значит, их план не сорвался — Андрею с Лизой удалось увезти и спрятать Ольгу, а Репнины успешно отвлекли на себя все внимание жандармов. Как и было задумано! Отлично!

— Чему ты улыбаешься? — с подозрением поинтересовался Николай, пытаясь угадать, чем вызвана перемена в настроении сына.

— Я вдруг вспомнил, как в детстве играл в прятки, и ты всегда страшно сердился, если мне удавалось остаться ненайденным, — объяснил Александр.

— Ты признаешься, что обманул меня? — побледнел Николай.

— Нет, я вспомнил, что прежде в наших отношениях было больше приятных моментов. Только и всего…

— Ваше Величество, — тихо обратился к Николаю Бенкендорф, — я полагаю, мы никого не найдем здесь. Вряд ли барон Корф проявил безрассудство, способное навлечь на него немилость Вашего Величества.

— Что ж, — Николай закусил губу и нахмурился, — мы немедленно возвращаемся в Гатчину, а вы, мой сын, проследуете со мной.

— Но… — к такому повороту событий Александр был не готов. Он вообще не ждал приезда отца, и в действительности все его обидные реплики предназначались не императору, а Бенкендорфу. Но судьба распорядилась иначе, и теперь он чувствовал, что обида, нанесенная им отцу, достаточно серьезна и не стоит продолжать сердить его. — Но вы позволите мне попрощаться с моими друзьями?

— Я не настолько жесток, чтобы препятствовать этому. Но все же помни — тебя не ждет эшафот, и поэтому нет никакой нужды в долгих проводах, — Николай бросил на сына еще один неласковый взгляд и кивнул Бенкендорфу. — Идемте, Александр Христофорович, в империи есть дела и поважней, чем свидетельствовать смерть какой-то ничтожной фрейлины.