Бедные богатые девочки, или Барышня и хулиган
Шрифт:
Игорек брезгливо скинул ее руку.
– Остальное потом заберешь. Давай ключи.
Как во сне Алка вытащила из сумки ключи и, поняв наконец, что происходящее не розыгрыш, не ответный ход и уж тем более не скандал, послушно протянула Игорьку ключи и ушла, не заплакав и не взглянув на унизительный узел на полу в прихожей своего бывшего дома.
– Почему я должен уходить? – ворчал Олег, перебираясь с подушкой и одеялом из спальни. – Мне вставать рано, а в гостиной
– Давай-давай, – подгоняла его Даша. – Мы с Алкой должны вдвоем спать! И знаешь что, я тебя умоляю, отведи Маргошу утром в садик!
Сидя на кровати в Дашиной пижаме, Алка вопросительно смотрела на подругу:
– Что мне делать? – Она замирала, не слушая ответа, и снова горестно повторяла: – Что делать?!
Догадавшись, что ответ Алке не нужен, Даша повалила ее на постель и придавила сверху подушкой, чтобы не вылезла, и начала рассказывать про Маргошину мечту иметь несколько хвостов на все случаи жизни.
На Новый год в детском саду Маргошка играла лису и впридачу к собственной хитрой физиономии получила рыжий хвост от старой лисьей шапки. Хвост пришили к нарядному синему платью на попе. Через месяц не мать, а мачеха Даша повела Маргошу в театр, забыв отпороть с платья лисий хвост. Прогуливаясь по фойе и гордо поглядывая по сторонам, она упивалась всеобщим вниманием к своей дочери неземной красоты, пока Маргоша не бросилась к прилавку с мороженым. Только тогда Даша обнаружила разнузданно-пушистый рыжий хвостище, прикрепленный к оказавшейся предметом всеобщего интереса Маргошиной попе.
Маргоше особенно хотелось иметь сильный, лысый, как веревка, хвост, чтобы угрожающе стучать им перед носом надоевших взрослых.
– А я все-таки думаю, пушистый лучше, – мечтательно добавила Даша.
Алка безучастно слушала, потом начала улыбаться. Вскоре они уже хохотали, рассказывая друг другу, в каких хвостах они сами ходили бы в театр, в каких в гости, а какие хвосты хорошо было бы иметь на каждый день.
– Тебе нужен длинный рыжий хвост, ты могла бы, уходя от Игорька, гордо перекинуть его через плечо, – деловито заметила Даша.
Алка, мгновенно заражаясь весельем, громко засмеялась.
Они долго шептались и бегали на кухню курить, потом решили послушать музыку и прокрались в гостиную за магнитофоном.
– Топаешь как слон! – ворчала Даша, стараясь не разбудить чутко спавшего Олега, в темноте наткнулась на стул и упала. Услышав злобный рык, они ринулись в спальню и, со смехом забившись в постель, наконец затихли.
– Алка, мы, кажется, еще не вышли из пионерского возраста. Нам сегодня осталось только вымазать Олега и Маргошу зубной пастой, – заметила Даша. – А еще можно зажечь фонарик и поиграть в палатку под простыней!
Алка молчала, смотрела куда-то в угол, и губы ее мелко дрожали.
– Зря
– Я понимаю, понимаю… – заторопилась Алка. – Не знаю, что со мной было! Мама сказала… и папа!.. А я так устала!
– Устала, так давай спать! – рассеянно ответила Даша.
– Дашка, я, наверное, даже благодарна Маринке, что так получилось… хотя я же по-настоящему не хотела с ним расстаться… Но ты не представляешь, что он со мной проделывал, а я же не развратная… Что он с Маринкой спал, просто ерунда по сравнению с другим. Наверное, это для меня был просто повод, я больше не могла!
– Тогда все хорошо? Смотри, уже светает! Давай притворимся, что спим, тогда Олег Маргошку сам в садик отведет… – похлопав ее сверху по одеялу и укладываясь поуютнее, ответила Даша.
Игорек никогда не бывал у Даши один, без Алки, но через несколько дней появился без звонка, что было не принято в компании. Несмотря на светскость и открытость Дашиного дома, они уже были взрослые и оберегали себя от неожиданных вторжений.
Игорек возник на пороге с напряженным лицом, боясь, что в доме, который ему хотелось сохранить, он уже неуместен, ему не рады и вместо вспыхнувших от радости Дашиных глаз его встретит что угодно, только не Дашина радость. Он развязно улыбался, но в глазах его читалась робкая просительность и одновременно готовность к отпору. Если его сейчас не примут, он нахамит и оскорбит.
Мгновенно уколотая жалостью Даша преувеличенно радостно подалась ему навстречу, заметив, что напряженное выражение его лица и готовность к обиде сменились счастливым облегчением. Она вдруг поцеловала его, как всегда целовала в дверях друзей, друзей знакомых и знакомых друзей, но никогда Игорька. Он растерянно качнулся, и поцелуй пришелся ему между щекой и ухом. Целуя Игорька, Даша почувствовала сильный ответный импульс благодарности и растроганности, как будто взяла на руки намучившегося ободранного кота.
Даше самой необъяснимо захотелось сохранить чужого, неуместного в ее жизни Игорька. А Игорек, как всегда, построив маленький план, сделал то, что намеревался, – решительно обозначил свое присутствие в качестве Дашиного друга детства. Ему не хотелось терять этот дом.
Пристыдить Игорька не вышло. У него была собственная версия происшедшего, которая состояла в том, что Алка его бросила. Реальные события были для него не важны и неочевидны настолько, что он не помнил даже выкинутый на улицу узел с Алкиными пожитками.