Бедные богатые девочки, или Барышня и хулиган
Шрифт:
Неловкость прошла, и она уже тормошила Марину и возбужденно говорила сразу обо всем:
– Смотри, Маргоша уже девушка! Как тебе удалось так похудеть? Здорово, что ты на месяц!.. А у нас Игорек… ты знаешь, я же тебе звонила… – И вдруг осеклась, вспомнив: – Ой, прости, а где же ребенок?
– Гуляет с Юлей, они уже должны прийти, – спокойно ответила Марина.
До прихода Юли они просидели, вяло перебрасываясь незначащими фразами. Дашино возбуждение понемногу упало, сменившись апатией. Они достаточно подробно переписывались все пять лет обо
Возможно, свою долю неловкости вносила Маргоша, прочно усевшаяся рядом и уставившаяся на них своими хитрыми глазами, так что перескочить через пятилетний перерыв к прежней близости никак не получалось.
Даша была полна смертью Игорька и на фоне возбуждения от встречи еще острее почувствовала свое горе. Она ждала, что Марина будет горевать вместе с ней, но та и не думала расспрашивать о подробностях, только покивала грустно. Ведь это Даша прожила с ним вместе все последние годы, а Марина жила в Америке.
Четырехлетний американец Гошка Рэнсом показался Даше совсем чужим. Высокий и какой-то слишком длиннорукий, с подвижным лицом, Гошка-Гордон непрерывно двигался, гримасничал и болтал. Юля обращалась с ним с опаской и неуверенностью, уважительно поглядывая на своего иностранного внука и не решаясь сделать ему замечание.
– Какой хорошенький! – восхитилась Маргоша.
Даша на нее посмотрела удивленно. Обычно Маргоша не замечала маленьких детей, но еще меньше она была склонна что-либо говорить из вежливости. Этот кривляка, кажется, действительно ей понравился.
– You wonna sleep? – пропела Марина ребенку.
Гордон сердито отмахнулся.
– Он понимает по-русски, но отвечать не хочет, – заметила она Дашин укоризненный взгляд. – Что ты хочешь, беби-ситтер американка, в детском саду, естественно, по-английски…
Приговаривая «gonna cake, gonna, gonna», мальчик потянулся через стол за печеньем. Дашины глаза случайно остановились на детской руке. Прервавшись на слове, она вскинула на Марину опрокинутый взгляд.
– Ты что так смотришь? – удивилась она.
Удивление быстро сменилось недовольством. Теперь Марина смотрела неприязненно, на секунду Даше даже показалось, что сейчас их вежливо выгонят. Например, под предлогом разницы во времени.
– Ничего, просто задумалась, – сдержанно ответила она.
Маленькая ручка Гордона Рэнсома-второго в точности повторяла руку Игорька с узловатыми пальцами и утолщенной фалангой кривоватого мизинца.
– Марина, – позвала Даша, когда Юля повела внука спать. – Пойдем покурим на лестнице?
Они уселись на подоконнике, Даша курила, а Марина затягивалась от ее сигареты.
– Я уже давно не курю, у нас на курящего смотрят как на обезьяну в опере, – объяснила она.
Даша готовилась задать следующий незначащий вопрос, решив, что ни за что не спросит, кто же отец Гошки. Зачем, и так очевидно, что мальчишка –
Даша внимательно рассмотрела его кривовато-обаятельное лицо с неправильными чертами Игорька. Неудивительно, что он так понравился Маргоше, которая всегда мечтательно говорила, что Игорек очень красивый…
«Я про Марину настолько все понимаю, что могу прогуливаться по ее душе в тапках, – обиженно размышляла Даша. – Она не боится, что до Гордона в его американской глубинке что-то дойдет, это невозможно! Просто не доверяет мне на всякий случай, значит, мы теперь чужие…»
– Ну что ты на меня так смотришь?! – внезапно зашипела та, вцепившись Даше в плечо. Докурив сигарету до фильтра, Марина обожглась, чертыхнулась и злобно поддала окурок ногой. – Представь, я приехала беременная… от кого, не знаю, я с ними спала с разницей два дня. С Гордоном я точно предохранялась, а с Игорьком не знаю, я же тогда выпила, помнишь? – Марина вытащила из кармана маленькую книжечку. – Вот смотри. – И они вдвоем склонились над календариком. – Вот это Гордон, а вот это Игорек, а в этот день мне поставили срок два месяца…
– Ты сумасшедшая! – подняла голову Даша. – Ты что, так и ходишь всегда с календарем в кармане и каждый день пересчитываешь сроки?
Не отрываясь от календаря, Марина обиженно пробормотала:
– А что ты смеешься, да, я хотела… я только с тобой могу посчитать!
– Что же считать, когда это сын Игорька!
– Тише! Точно? А то я уже ничего не понимаю, иногда вижу Игорька, а иногда Гордона. К тому же я Игорька так подробно не помню, не могу представить, понимаешь? Ну и хорошо, хоть родила от человека с родины! – удовлетворенно заключила Марина. – А там такая тоска провинциальная, иногда хоть вешайся! Сама бы пожила в деревне! Там больше нечего делать, только работать и детей рожать! На это Гордон годится, я надеюсь! – В ее голосе прозвучали угрожающие нотки.
– Ты железная женщина, Маринка, тебе все, что ты хочешь, удается! Будешь рожать американцев! Но я все-таки ужасно рада, что от Игорька ребенок остался!
– А как ты догадалась? Почему ты на Гошкину ручку так смотрела? Ты что, специально руки Игорька изучала?
– Ага, изучала. Не долго, в течение месяца, но довольно подробно.
Марина засмеялась:
– Теперь мы все родственники через Игорька! Я, чур, старшая жена, потом Алка, ну а ты в самом конце!.. Да… Кто бы мог подумать, что с нами может случиться такое? Как в мыльной опере!
Открывая входную дверь, Марина на секунду приостановилась.
– Послушай! – вдруг сообразила она. – Как обидно! Если бы Игорек знал, что у него есть сын, он бы написал завещание…
– Ха-ха. Мамаша, вы были плохо знакомы с отцом вашего ребенка! – усмехнулась Даша.
Прочитав на ночь Гордону-младшему сказку про Лису Патрикеевну, Юля полностью овладела беседой. Казалось, что после пятилетнего отсутствия приехала именно гордая своими американскими достижениями Юля.