Бедный Павел. Часть первая
Шрифт:
– Очнулся? – эта женщина заговорила, голос у неё был властный и сильный. Она явно была главной в этом обществе.
В ответ я решил слабо пискнуть, ибо не понимал, кто это ко мне явился и как следует себя вести.
– Алексей Григорьевич, что думаешь? – дама говорила так, будто отдавала приказание.
Мужчина постарше дёрнул уголком рта и ответил:
– Елизавета Петровна, думаю ему явно лучше. Кондоиди говорит, что опасности уже нет, струпы отпали.
И теперь ко мне:
– Павел Петрович, как Вы себя чувствуете?
– Голова болит. – мой голос звучал тоненько, жалобно и крайне неуверенно, что было следствием не только моего желания не допустить ошибки в общении, но и всё-таки явно крайне небольшого возраста тела, в котором я прибывал.
– Ха, передай
Та бросилась ко мне, уже не удерживая всхлипов, прижалась целуя. Я в ответ слабо обнял её: «Мама!» – тихо шептал это слово, повторяя и повторяя его снова. Тепло пришло ко мне, стало радостно и уютно, даже голова начала болеть явно меньше.
Наше единение прервал строгий голос старшей дамы:
– А где муж ваш, Екатерина Алексеевна? Где племянник мой? Где он? – при каждом вопросе голос становился всё жёстче и жёстче.
– Ваше Величество! – оп-па, так она королева или царица? – Пётр Фёдорович занят военными учениями и… – Закончить свои объяснения ей не удалось, так как её прервал мужчина помоложе:
– В солдатики играет! – с такой усмешкой он это сказал, что стало очевидно его отношение к моему, видимо, отцу.
– В солдатики?! – голос её Величества пахнул таким гневом, что даже по моему телу побежали мурашки, – В солдатики, когда его единственный сын при смерти?
Две пока молчавшие девицы тут же затрещали, осуждая его поведение, называя его бездельником и трутнем.
– Ко мне его – прошипела дама и резко вышла из комнаты, с ней вышли все, кроме мамы и Алексея Григорьевича, который подошёл ко мне, потрепал меня по волосам и ласково спросил:
– Хочешь чего?
Я в ответ помотал головой, боль в которой резко усилилась и, слабо улыбнувшись, сказал
– Спасибо!
Тот снова ласково усмехнулся:
– Ну, выздоравливай, наследник, выздоравливай! – и тоже быстро вышел.
Я прижался к маме и закрыл глаза.
Итак, разобрались – я Павел, будущий Павел I, тот самый бедный, бедный Павел 1 и творец подпоручика Киже 2 , неудачливый наследник Екатерины Великой 3 , убитый заговорщиками во главе с сыном своим Александром и недолгий магистр Мальтийского ордена – вот собственно всё, что я знал о себе новом из своего прошлого. Та, строгая дама – Елизавета Петровна 4 – Российская императрица, мама моя – здесь всё понятно, пожилой дядька – Разумовский 5 , бывший фаворит и доверенное лицо императрицы, а тот, что помоложе – фаворит нынешний Иван Шувалов 6 . А тётка, что поила меня отварами – нянька моя – Мавра.
1
«Бедный, бедный Павел» – кинофильм 2003 г. режиссера Павла Мельникова, с Виктором Сухоруковым в главной роли.
2
Подпоручик Киже – персонаж исторического анекдота и одноименной повести Ю.Тынянова.
3
Екатерина II Великая (1729-1796) – русская императрица, урожденная София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская
4
Елизавета Петровна (1709-1761) – русская императрица из династии Романовых.
5
Разумовский Алексей Григорьевич (1709-1771) – фаворит и супруг императрицы Елизаветы
6
Шувалов Иван Иванович (1727-1797) – фаворит императрицы Елизаветы Петровны.
Мне всего два года, я заболел и по тем временам страшно – оспой, и меня уже не чаяли увидеть в живых. Видимо, вот тогда-то и стал я Павлом Петровичем, вместо этого несчастного ребёнка. Что же, карты розданы – извольте играть…
В таком раннем возрасте делать что-то существенное – вообще крайне глупо, с другой стороны, у меня немаленький временной лаг есть. Насколько помню, Екатерина правила долго и успешно, а у нас на престоле ещё Елизавета, так что впереди много времени на анализ ситуации и решение. Не любитель я совершать скоропалительные действия без знания обстановки… Так что первая задача выжить и получить хорошие стартовые позиции.
Маму мою ко мне пускали нечасто, чаще я видел тётушку Елизавету Петровну, Алексея Григорьевича и лейб-доктора Кондоиди 7 . Я спрашивал маму, может ли она заходить ко мне почаще, но та плача шептала мне, что Елизавета Петровна против. М-да – дурацкая ситуация и мне она не нравилась, но как-то повлиять на неё я пока не мог.
Болезнь я перенёс без внешних радикальных последствий, на лице осталось пару щербин, да, и всё. Чувствовал себя пока слабеньким, но, в общем, это к лучшему, ибо объясняло мои изменения в поведении. Оказывается, меня учили говорить сразу и на русском, и на французском – мода нынче такая. А вот французского-то в прошлой своей жизни я никогда и не учил. Так что пришлось симулировать проблемы с памятью. Я старался говорить мало, чтобы случайно не блеснуть владением языком родных осин на нехарактерном для двухлетнего малыша уровне, и больше слушал.
7
Кондоиди Павел Захарович (1710-1760) – лейб-медик, основоположник медицинского обеспечения в России.
Ребёнок в моей душе очень страдал без матери, а взрослый без информации – не учили меня пока ничему, кроме как, говорить на двух языках, видимо, считали, что я слишком мал, да и правильно, наверное. Отец меня тоже посещал, но ощущение от его визитов у меня было скорее отрицательное – он был постоянно нетрезв и от этого слишком весел и игрив. Для ребёнка это скорее бы подошло, я ведь хорошо помнил, что моим любимым родственником в детстве был дядя Слава – папин двоюродный брат, работавший на Камчатке боцманом на краболовном траулере – вечно пьяный и весёлый мужик. Но вот, повзрослев, я его терпеть не мог, алкоголика тупого.
Да и вообще, люди пропивавшие соображение или активно к этому стремившиеся вызывали у меня стойкую неприязнь. Здесь и жизнь бизнесмена, конечно, свою роль сыграла – пить серьёзно для крупного дельца – это прямой путь потерять всё. Но всё-таки, превращение моего любимого дядьки Славы, который в связи с тем, что служба отца проходила исключительно на Дальнем Востоке, бывал у нас очень часто, в опустившегося краснорожего упыря, слишком сильно на мне отразилась.
Нет, ханжой я никогда не был, выпить любил, но пить хоть сколь-нибудь часто… Да нет, В жизни я всего два раза я крепко пил. Первый раз, когда мои родители погибли в странной автокатастрофе – после этого мы и познакомились с нашими кураторами. Я пил неделю, не мог смириться со смертью любимых людей, ещё очень активных и очень близких – я гордился ими, а они мной…
Пашка тогда пил за упокой моих со мной. У него тоже в то время мать умерла, рак её сожрал всего за две недели, ничего даже сделать не успели. Он сначала держался, а потом, через полтора месяца после похорон его мамы, состоялись похороны моих и он тоже не выдержал, сорвался.
Мы уже приходили в себя, оба напились до упора, и хотелось это остановить. Когда пришёл седой как лунь – разом, за пару дней, поседел после смерти жены – Пашкин отец, Владимир Виленович.
– Напились, парубки? Больше не хотите? – он спросил с каким-то мрачным весельем.