Бедовая невеста Кавказа
Шрифт:
– Я понимаю, что Мурат сам нарвался, - тут же уточняет отец, прекрасно понимая характер своего сына. – Но я не хочу хоронить сыновей. Нам с матерью хватило одних похорон.
Я не старший брат в этой семье. До меня был еще Фарни. Брат, старше меня на три года. Он трагически погиб в горах в возрасте двадцати лет. Родители тяжело пережили утрату. Мне было семнадцать на тот момент. Через год родители решили, что мне нужно жениться. Но именно из-за смерти брата я пошел против воли родителей. Жениться – значит, обрести свою семью, уйдя от родителей.
– Поэтому прочь амбиции. В дело вступает сухой расчет. Мы продаем земли, как Дудаевы и требовали, - отец говорит категорично, поэтому перечить ему бесполезно.
– По какой цене? – уточняю теперь уже насущные вопросы.
– А вот цену сохраним нашу, - отец даже ухмыльнулся немного. – Они не поддерживали наше предложение, но сейчас, думаю, что не будут против. Во всяком случае держи оборону. Если совсем сложно будет, договаривайся о сумме выше их предложенной.
Я понимаю мысли отца, но не могу принять его решение.
– Отец, ты же понимаешь, что купив наши земли, они построят турбазу. Или гостиницу. Для нас это чревато…
– Не построят, - перебивает отец сурово. – Твоя невеста молодец. Она правильно раскопала документы. Эти земли не предназначены для строительства.
– Она не моя невеста, - только и буркаю, понимая, что меня это гложет.
– Ну да?! – вскидывает брови отец. – Аминат рассказала, как она гостит у тебя.
На этих словах все присутствующие при нашем разговоре посмеялись. Доказывать им обратное, бесполезно. Катя прочно укрепила свои позиции. Поэтому, если она не согласится на свадьбу и просто уйдет, я действительно покажусь в родне «не мужиком».
– Значит, все решено, - хлопает ладонями отец. – Вырученные деньги пойдут тебе, Аслан, на покупку недвижимости в городе твоей ненаглядной.
– Зачем? – а вот этого я вообще не ожидал.
– Как зачем? Твоя Екатерина учится. Хочет стать юристом. Пусть учится. Будете жить у нее в городе. А ты уж принесешь себя немного в жертву. Сорок километров до турбазы и столько же обратно – это же ничего для любящего мужа.
Отец говорит уверенно. Он уже все решил. Думает, что и у нас с Катей все решено. Но это не так.
Мы еще оговариваем некоторые вопросы, касающиеся предстоящей сделки, и я иду в дом.
– Катя, - окликаю ее, видя, что она стоит на кухне и отчаянно пытается сжечь чайник, постоянно включая и отключая его.
Тагир каждый раз замирает в предвкушении и разочаровывается:
– Ну вооот… Ни взрыва, ни огня.
Глаза племянника полны разочарования. Мама с сестрой только усмехаются.
– Я сейчас, - говорит Катя Тагиру, улыбаясь, - пойду энергии взрывоопасной наберусь.
Странная она для чайлдфри.
Мы идем с Катей к калитке. Я чуть ли ни ее дрожь ощущаю за спиной. Она будто боится этого разговора. Или вообще всего, что сейчас с ней происходит.
Резко
– Ой, прости…
Оказываемся совсем близко друг к другу. Эти янтарные глаза опять начинают дурманить меня. Чтобы она не упала, я инстинктивно ухватил ее за плечи. Делаю два глубоких вдоха и выдоха… Отпускаю, убирая руки в карманы джинс.
– Катя, я должен уехать на несколько дней, - говорю ей, понимая, что в горле образуется какой-то ком.
Она распахивает свои глаза в удивлении. Отклоняется немного в сторону, чтобы посмотреть, что находится за моей спиной. А там на улице братья собрались и уже по машинам расселись.
– Я еду не один, - подтверждаю ее предположение.
– Куда? – голос Кати совсем тихий.
Она чего-то определенно боится. Но мне нужно сохранять спокойствие и объяснить ей все четко, потому как братья не сводят с нас своих глаз.
– Я решу все дела и приеду.
Замечаю, что у Кати начинает трястись нижняя губа. Она вот-вот заплачет, но пытается себя сдерживать.
– Это связано с теми землями? – уточняет она еще тише.
– Неважно, - отсекаю, понимая, что не могу рассказать ей всей правды.
Мое категоричное «неважно» вынуждает ее расправить плечи и вскинуть голову.
– Аслан, - голос стал увереннее и чуть громче, - расскажи мне все. Иначе я начну на тебя кричать. При всех.
Звучит, как угроза. А впрочем… Это и есть угроза.
Несмотря на все наши устои, я не хочу оставлять Катю в неведении.
– Я еду продавать земли конкурентам.
– Как продавать? – Катя опять переходит на шепот.
– Вот так. Продаем под строительство, не рассказывая о запрете на это.
– А когда они узнают, что будет? – из глаз Кати скатились слезинки.
– Ты не узнаешь об этом. Я сразу же расскажу им. Сразу, после подписания договора и оформления сделки в администрации.
Мне тяжело сохранять спокойствие, потому как Катя со слезами на щеках опять заглядывает за мою спину, оценивая ситуацию. Да, ведьма моя. Ты права. Мы едем с братьями не просто так. Мы прекрасно понимаем, что нас там может ожидать после раскрытия обмана.
Не успеваю даже среагировать, как Катя грубо хватает меня за шиворот футболки и тянет на себя.
– Я тебя не отпускаю, - шепчет она мне в лицо, уже не сдерживая своих слез.
На ее жест следует реакция братьев. Сначала они ойкают, потом шепчутся между собой. Но мне все равно на их осуждение. А это именно осуждение. Женщина не должна подобным образом общаться с кавказским мужчиной. Но сейчас я вижу ее переживания. Переживания за меня и мою жизнь.
– Я должен ехать.
Говорю строго, но попутно, как и тогда на свадьбе, вытираю ей слезы подушечками больших пальцев. Делаю это аккуратно, чтобы не причинить ей боли и не сорваться самому. Хочется схватить ее в охапку и никуда не ехать. Потому что я прекрасно понимаю, чем может обернуться поездка. Вдруг мы больше не встретимся.