Бег по взлетной полосе
Шрифт:
Я не вижу впереди ничего, кроме его спины и широких плеч, яркого жилета поверх серой толстовки и закатанных до локтей рукавов.
На ходу он кричит рыжему:
– Присмотри за имуществом! По стольнику, но розовая закончилась!
И рыжий, скучавший возле всеми забытых ружей и мишеней, обреченно плетется к аппарату, превращающему сахар в облака.
Прибавляю шаг и, поравнявшись с Китом, осторожно спрашиваю:
– У тебя не будет из-за этого проблем?
– Нет. У меня никогда
Кит беззаботно улыбается, и я сконфуженно опускаю лицо.
Зеленая трава под подошвами сменяется серым асфальтом. Впереди раскинулась громадная металлическая конструкция: рельсы, кардиограммой парящие в воздухе, и тонкие стальные спицы, чудесным образом удерживающие их на высоте. «Полет дракона» – наш аналог американских горок.
– Жди здесь! Я быстро, – бросает Кит и наконец отпускает меня.
Брошенную руку покалывает электричество, под ребрами зудит, будто стаи бабочек трепещут и бьются внутри.
Поглубже вдыхаю, оцениваю размеры аттракциона, и дурные предчувствия мутью поднимаются со дна души.
Я с тревогой наблюдаю за сценой, разворачивающейся поодаль: этот дурень Кит тихонько крадется к грузной женщине, важно восседающей на складном стуле, выпрыгивает из-за спины и накрывает ее глаза своими клешнями. Та охает, сбрасывает их, резко вскакивает, а Кит ржет, словно конь. Ему тут же прилетает подзатыльник, глухой звук удара по пустой голове разносится по округе, и я не могу сдержать смех.
Кит потирает башку, с обидой глядит на тетку, настойчиво просит о чем-то, но та лишь хмурится.
И тогда Кит мгновенно преображается. Он становится милашкой. Я даже прищуриваюсь, чтобы ничего не упустить…
Это зрелище воистину невыносимо – сердце сжимается от нежности и сладкой боли, когда я вижу столь невинное прекрасное существо. Он сводит ладони в умоляющем жесте, и, могу поклясться, на глазах у суровой женщины сами собой выступают слезы.
Она капитулирует – быстро кивает, и Кит, сияя, как новый пятак, летящей походкой направляется ко мне.
Озираюсь в поисках путей к отступлению, но ноги подводят. Кит, уже не милый, а обычный – дурной и загадочный – радостно сообщает:
– Она разрешила. Прошу! – И раскланивается, указывая на огороженный заборчиком ход к аттракциону.
Последняя надежда на спасение меркнет: женщина скрывается в будке, ее фигура в оранжевом жилете маячит в окне и склоняется над пультом.
Кит терпеливо ждет, пока я устроюсь на не слишком удобном сиденье, усаживается рядом, опускает крепления и защелкивает их на мне и на себе.
Дребезжит звонок, тележка приходит в движение.
– Это очень доставляющая вещь! – торжественно втирает мне Кит, в предвкушении становясь похожим на маньяка. – Ты сейчас все
Я не слушаю – заранее зажмуриваюсь и мертвой хваткой сжимаю теплый металл, отгородивший меня от пропасти и верной смерти.
Тележка разгоняется, карабкается вверх и ухает вниз вместе с моим желудком. Центробежные и центростремительные силы швыряют меня в разные стороны, вдавливают в кресло и вырывают из него, я проклинаю все на свете и этого придурка Кита.
По левую руку он орет во все горло:
– Юх-ху! – И визжит как девчонка.
В ушах завывает ветер, каре давно превратилось в воронье гнездо, под опущенными веками вспыхивают и гаснут красные сполохи.
Вокруг творится ад и хаос, моя никчемная жизнь вот-вот оборвется.
Снаряд взлетает почти вертикально и замирает.
– Сейчас будет круто! – пытается отдышаться Кит. – На счет «три» открой глаза и не держись! Ладно?
В ужасе мотаю головой и еще крепче зажмуриваюсь.
Адская карусель срывается в пике, Кит хрипит диким сорванным голосом:
– Ну, давай! Раз, два… Три!!!
И я, вопреки здравому смыслу, распахиваю глаза.
Расслабляю онемевшие пальцы, осторожно развожу в стороны затекшие руки.
Отпускаю страхи и тревоги и… Лечу.
Время остановилось, лучи солнца и теплый ветер гладят лицо, я касаюсь ладонью мягкого неба, пробегаю резиновыми подошвами по густым кронам сосен, ловлю облака, вижу сверху каждую мелочь этого мира, и он прекрасен.
Огромное счастье не вмещается внутри, раскрываю рот, и оно вырывается наружу звонким криком.
– Я лечу, вашу мать!!! – дерет глотку Кит, в порыве единения душ я присоединяюсь к его воплю:
– Я тоже лечу!!! Я лечу-у-у-у!!!
На нас смотрят, а мы хохочем, проваливаемся в яму и снова устремляемся к неведомым вершинам.
Скорость снижается, постепенно сходит на нет, карусель тормозит. Впечатываюсь в тишину и несколько секунд прихожу в себя.
Кит первым проявляет признаки жизни – щелкает креплением и безо всяких церемоний избавляет от оков и меня.
– Ну как? – шепчет он, уставившись в упор.
Чтобы прийти в сознание, мне сейчас необходимо не отпускать его взгляд. Серый, бездонный и спокойный, так похожий на взгляд старого друга.
И я держусь за него.
– У меня нет слов… – шепчу в ответ.
Кит улыбается так, что заходится сердце.
– Закругляйся, Никита! – зовет женщина у будки, он вздрагивает, обреченно возводит очи к небесам и ловко выпрыгивает из тележки.
Я тоже выбираюсь наружу, и мы бок о бок медленно бредем назад – земное притяжение кажется непреодолимым для тех, кто сумел взлететь.