Бега (пер. Л.Стоцкая)
Шрифт:
– На всякий случай я на него тоже поставил, но странно на него все остальные как-то ставят. Все зависит от того, в какой кассе…
– Дай открывалку, – потребовала Мария.
– А мы что, обязаны пить теплое пиво? – запротестовала я. – В буфете холодное, из холодильника!
– Я из холодильника не могу, у меня сразу ангина начинается. Если бы кастрюля под рукой была, я бы его погрела.
– Гретое пиво – ради Бога, это вполне цивилизованный напиток. Или горячее, или холодное. Только теплое – пакость.
Пан
– В четвертом заезде Этюд станет сенсацией! – оповестил он нас.
– Разве что вы с треском взорветесь, – немедленно возразил Вальдемар. – Весь ипподром поставил на него!
– Весь ипподром, извините-подвиньтесь, поставил на Отчаянного!
– Вы путаете, – ласково возразил полковник, – не люди на Отчаянного ставят, а ставят отчаянные люди…
– …а эту Кшиську обязательно пропустят, потому что она – протеже Сарновского, – услышала я голос за барьерчиком. – Она еще до конца сезона старшим учеником станет…
– Ученик Майер – это парень или девушка? – спросила пани Ада, но ответа не получила, потому что это было тайной для всех.
– Опаздывают! – сказал пан Рысек. – Уже на шесть минут.
– Ну, вот и я здесь, – сказал Метя, усаживаясь за спиной Марии. – Я успел все поставить. Можно давать старт.
Старт дали, словно этого и ждали. Завыл рупор. Лошади на противоположной прямой потянулись к старт-машине. Появился пан Эдя.
– Репу уже выпустили, и сегодня, говорят, все его лошади выигрывают! – немедленно поделился он новостями.
– Ну, скажи ты, как Бялас может тут проиграть? – спросила Мария. – Эта лошадь на порядок лучше.
Минутой позже Бялас продемонстрировал нам искусство великого класса. Он даже не просидел на старте, но только почему-то оказался в сторонке от кучи лошадей, потом стал поворачивать на большой дорожке, а затем начал назойливо пропихиваться через остальных. На прямую он вышел, плотно окруженный остальными лошадьми со всех сторон, потом попытался якобы пробиться вперед, это, ясное дело, было невозможно. От первой лошади к этому моменту его отделяло корпусов двадцать пять.
– Ты смотри, что делает, гад! – выдохнула Мария.
– Смотрю с восхищением, – заверила я. – Ты не знала, как Бялас может проиграть? Вот он тебе и показывает. Это талантливый жокей…
Метя вернулся снизу после звонка на следующий заезд и возмущенно упрекнул меня в том, что я неточно рассказываю. Я пропустила разные подробности, которые наверняка находятся в показаниях обвиняемых и свидетелей. Например, Гарцапский…
– Метя, а ты снова соврал? – подозрительно перебила я. – Ты же говорил, что Гарцапского не знаешь!
– Я уже успел про него столько услышать. Кроме того, оказалось, что я знаком с теми, кто его знает. Он, как выяснилось, был
– Знаю.
– Тогда почему нам не сказала? – спросила с упреком Мария и начала разливать пиво в стаканы.
– Да просто забыла в суматохе вам про это рассказать. Он признался, что это было сделано специально. Он издалека увидел Завейчика в его машине, решил, что ему надо сообщить об этом Василю, и притворился, что совсем не замечает Завейчика. Демонстративно хлопнул себя по лбу, словно что-то сделать забыл, и вернулся. Чтобы позвонить Василю.
– Все в точности сходится, – подтвердил Метя, – именно так он сказал моему знакомому еще до ареста…
– О Господи, ну и знакомые у тебя…
Я схватила стакан, из которого полилась пена мне на программку и сигареты. Мания Марии насчет того, что из бутылки надо сразу все вылить, не знала меры и границ. Часть пены попала ко мне в сумку.
– Ладно, – смирилась я с этим, – я и так в лучшем положении, чем одна моя знакомая, которая в расстроенных чувствах высыпала в сумочку содержимое пепельницы и тут же вылила туда стакан чая. А что касается тех десяти минут, на которые у Гарцапского не было алиби, так это он как раз в тот момент и остановил Завейчика, чтобы передать ему предложения Василя о встрече. Гарцапский клянется, что сообщником в убийстве не был и никогда не стал бы.
– Это возможно, – согласился Метя. – Все эти мокрые дела здорово им навредили…
Сзади ко мне наклонилась Моника Гонсовская.
– Мне просто в голову не пришло бы так ездить, как они, – сказала она, кивая на турф. – Я привыкла, что, если лошадь сама бежит, ее погонять надо, а не придерживать. И ведь абсолютно не видно, как они это делают! Как вы думаете, тот жокей, что едет на Доминике, тоже подкуплен?
– Говорят, за семь миллионов…
– Батька с Капулясом делают что хотят, – сказал Метя, невзирая на то, что Капуляс сидел у нас за спиной.
Корсет выиграл, Вишняк на Зельце гнался за ним как бешеный, но старт он просидел и поехал поздно. Он не осмелился не быть вторым, – но первого места счастливо избежал. Пан Здись взбесился и орал что-то о миллионах, к счастью, сегодня бухгалтерия считала исключительно быстро, и вся эйфория у него прошла. За триплет дали триста восемьдесят.
– Ну, если ты мне скажешь, что Вонгровская на своих лошадей не поставила… – начала Мария сердито.
– А почему бы ей не поставить? Что она, не человек? Надеюсь, что она выиграла, дай ей Бог.