Бегемот под майонезом
Шрифт:
У меня зажужжал телефон, я взяла его.
– Как дела? – спросил Коробок.
– Тимофей умер, – перебила я лучшего друга.
– Кто? – удивился Димон.
– Волынов, – пролепетала я, – у него остановка сердца.
Но Коробков никак не мог понять что произошло.
– Он же поехал после ночной смены к Буркину.
– Сейчас вернусь в офис, – пообещала я и обратилась к Алексею: – Расскажите домашним, почему Луиза неожиданно возникла в вашей жизни. Я приеду вечером. Скажите: у Луизы нет времени сидеть в доме, она должна решать проблемы. Поэтому мне логично появиться к ужину. Сейчас я вызову такси.
– Не
Глава седьмая
– О причине смерти Волынова пока ничего не известно, – сказал Димон, когда мы все сели за стол, – на здоровье он не жаловался. Медкомиссию проходил восемь месяцев назад, ничего подозрительного не обнаружили. Тань, как он себя вел в доме Буркина?
– Сначала нормально, – ответила я, – осмотрел комнаты, нашел триамотин в двух спальнях, у деда и жены Владимира. Алексея это не удивило. Матвей Николаевич пожилой человек. А Люба – мать близнецов, у нее, по словам врача, тоже возможны неполадки с кишечником. Ничего интересного Тима не обнаружил, странного не заметил. Буркин предложил ему чаю…
– Волынов, конечно, отказался, – перебила меня Ада, – он из чужих рук не ест.
– У Алексея нашелся домашний компот, – продолжала я, – Тимофей его выпил. Это все.
– Компот, – повторил Никита. – Может, в нем что-то было?
– Маловероятно, – возразила я, – перед тем как угостить Тиму, Алексей сказал, что Елена просто родная сестра Волынова. Она тоже не ходит в рестораны, ест только дома, до изумления брезглива. Компот она сварила для мужа, кроме него, никто в семье не пьет отвар из сушеной груши. Навряд ли хозяйка приготовила для супруга отраву. Волынова тоже лишить жизни не собирались. Никто о его визите в дом не знал. Алексея Николаевича я поставила в известность, только когда мы с ним остались вдвоем. Думаю, компот из сухофруктов никак не связан с внезапной кончиной Тимофея.
– У меня такое же мнение, – согласилась Ада Марковна.
Никита кивнул.
– Присоединяюсь. И тот, кто подливает слабительное Буркину, на всякий случай не станет держать в своей тумбочке триамотин. Купить лекарство можно в любой аптеке. Приобнял пузырек, накапал хозяину в еду или питье и выбросил его от греха подальше. Вдруг Буркин догадается, что его понос неспроста, обыщет комнаты родных, а у него триамотин. Дедушка и невестка не прятали капли. Думаю, они ни при чем!
– Давайте вернемся к Елене Матвеевне, – предложил Коробков, – да, она убила одноклассницу, это дело давнее, информации почти нет, до сайта, где я нашел эти сведения, пока не дозвонился. И все спустили на тормозах. Сказал «дело», но никто его не возбуждал. Подробностей я не добыл, зато нашел сестру Елены Матвеевны, зовут ее Светланой, фамилия та же. Работает она в реабилитационном центре, врач ЛФК, занимается пациентами, которые перенесли инсульт. У нее прекрасные характеристики. В семье еще был мальчик-инвалид, но он умер в раннем возрасте. Сегодня у Светланы выходной, она любезно согласилась к нам приехать. Скоро будет здесь. И…
Димона прервал звонок телефона, Коробков взял трубку.
– Да, ждем, проводи ее к нам, принеси чай-кофе.
Я повернулась в сторону двери, она распахнулась, и появилась стройная женщина в дорогом твидовом костюме.
– Добрый день, господа, –
Димон встал.
– Светлана Матвеевна, рад познакомиться с вами. Спасибо, что приехали.
Никита тоже поднялся.
– Садитесь, пожалуйста.
Светлана опустилась в кресло.
– Благодарю. Если я правильно поняла господина Коробкова, речь пойдет о моей сестре Елене?
– Понимаем, что вам тяжело беседовать на эту тему… – начала Ада Марковна.
Гостья ее перебила:
– Да нет. Особых переживаний нет. Все случилось очень давно. Я уже говорила, что старше Елены. Мой отец глушил водку как воду. От детства у меня остались отрывочные воспоминания. Меня бьет какой-то мужик, пьяная женщина запирает меня в очень холодной комнате, появляются взрослые люди, забирают, привозят в теплый дом. Там мне хорошо, каждый день кормят, да не один раз, я во всем новом, игрушек полно.
Светлана протяжно вздохнула.
– Потом, конечно, я поняла, что живу в интернате, и стала забывать кошмар раннего детства. Я жила в приюте с трех лет. Меня так и не удочерили. Понятия не имела, что у меня есть младшая сестра. Вообще о ней ничего не знала! Очень была благодарна всем, кто меня воспитывал, учил, но в классе седьмом мне неожиданно захотелось узнать о родителях. Никто из воспитателей ничего не рассказывал. Я получила аттестат, поступила в медучилище, проработала пару лет медсестрой в больнице, поступила в институт и стала врачом. Ну это я отвлеклась, вернусь к моменту, когда я получила паспорт и вдруг выяснила, что мое отчество – Матвеевна. Я немного удивилась.
– Почему? – осведомился Димон.
– Мне долго вспоминались сцены побоев, – нахмурилась посетительница, – в них мелькал мужчина с ремнем, палкой, порой я слышала женский голос: «Колька, оставь девку. Убьешь ее, и тебя посодют».
Светлана поморщилась.
– Именно так: «посодют». Когда я повзрослела, сообразила: Колька, который избивал меня, мой отец, а визгливая баба – мать. Но оказалось, что папу звали Матвеем. В восемнадцать лет я твердо решила узнать все про родителей. Понятия не имела, куда надо обращаться. Поехала в детдом к директрисе. Ариадна Михайловна сначала изобразила непонимание:
– Ой, даже не представляю, где искать эти сведения.
Я заплакала. Бумагина меня обняла.
– Ладно, расскажу, но сама мало что знаю. Твоя мать – горькая пьяница, забулдыга. Дочь у нее забрали, ее лишили родительских прав, отправили тебя к нам.
Потом она вынула из стола толстую тетрадь, открыла ее, перелистала и продолжила:
– В документах новой воспитанницы указано: отец Оленин Николай Михайлович, мать Галина Васильевна с той же фамилией. Тебя в школу отправили как Оленину, помнишь?
Я кивнула.
– Да. А потом, когда мне исполнилось тринадцать лет, я вдруг стала Роговой. Я удивилась, а учительница объяснила, что мою метрику когда-то с чьей-то перепутали. Я не Оленина.
Ариадна Михайловна развела руками.
– Пришло распоряжение сверху, в нем говорилось, что при оформлении ребенка в детдом допустили ошибку. Перепутали документы. Теоретически это возможно, но на моей памяти ты единственный случай. Твоего отца на самом деле зовут Рогов Матвей Николаевич. Жена его, твоя мать, умерла. У пары есть еще одна дочь, Елена, она моложе тебя на несколько лет.