Беги и живи
Шрифт:
Сейчас те две тысячи метров кажутся мне сущей ерундой. Пять тысяч уже за плечами, осталось еще тридцать семь. Не слишком ли быстро я бегу, смогу ли выдержать темп? Если уговаривать себя, что смогу, что это просто, то, наверное, какое-то время продержусь. Но что, если силы кончатся, а я еще не добежала? И хотя сейчас у меня их еще полно, я знаю, что этот момент все равно наступит. Но не стоит думать о нем прямо сейчас. Ждешь ты боли или не ждешь, она не будет от этого ни слабее, ни сильнее. Когда она придет,
Вокруг меня те же парни, что были на старте. Мы почти в голове колонны. Других женщин я пока не видела. Кроме тех, что стоят по обочинам. Там всё пестрит, все еще без верхней одежды. Только что закончилось теплое лето, и у многих на лицах, руках и ногах пока держится загар. Сейчас вечер, поэтому на плечи у всех что-нибудь наброшено, но еще можно ходить с голыми ногами. Я улыбаюсь. Во время тренировок на свежем воздухе я неплохо загорела, но по-настоящему загореть у меня никогда не получится.
Только Рози всегда была по-настоящему загорелой. И Маттиа, конечно. Такими они были всегда. Мы с Линдой были бледные. И сестры Линды тоже. Бледные и красивые. И вредные. А Линда – нет. Линда была какой угодно, но не вредной. Интересно, стояла бы и она сегодня на обочине, чтобы меня поддержать? Я отгоняю от себя этот вопрос. Сейчас самое важное – бежать. Не ускоряться, спокойно держать темп. Еще никогда я не бежала такую длинную дистанцию, даже на тренировках. Потому что так делать нельзя. Есть и другие вещи, которых делать нельзя.
Например, слишком много думать.
– Такого я еще не видел, – сказал тренер. – Она такая…
– Упрямая, – помог ему отец.
– Такие способности к бегу, – продолжал тренер. – У вашей дочери природный талант, это большая редкость.
– Я знаю, – согласился отец. – Она молодец.
– Еще какая, – сказал тренер. – И ей всего… сколько тебе сейчас лет, Нор?
– Пятнадцать.
– Пятнадцать, значит. Идеальный возраст, чтобы начать заниматься в клубе. Сколько времени ты уже тренируешься сама?
– Года два, – ответила я. – Но я бы не сказала, что я тренируюсь.
– А что ты делаешь? – спросил он.
Не знаю. Просто бегаю, и все. Как можно чаще и как можно быстрее. Я пожала плечами.
– Бегаешь в группе или одна?
Конечно одна. Я сама выбираю свой темп, увеличиваю его, пока не пойму, что больше не могу, просто бегу и бегу, свесив язык до колен и заполнив голову ветром. А внутри – абсолютно пусто. И вот это великолепно, лучше всего. Мне трудно представить, что было бы так же здорово бежать с кем-то вместе. Пришлось бы договариваться: когда, сколько, с какой скоростью. Даже думать об этом не хочу.
– Я всегда бегаю одна, – ответила я.
– Каждый день после школы, – добавила мама, – и на выходных, конечно, тоже. А еще она ездит в школу на велосипеде, десять километров
Я пыталась прожечь ее взглядом, но она не замечала. Она даже раскраснелась, пока рассказывала: каждый божий день, в дождь и ветер… Как будто товар расхваливает, и этот товар – я. Мне хотелось уползти под стол.
– Понятно, понятно, – сказал тренер. И улыбнулся мне. – Легкая одержимость спортом. Нам такие нужны.
Я пожала плечами.
– Мне просто нравится, – сказала я.
– Она любит бегать, – добавила мама.
Думаю, он и без нее догадался. Не любила бы – разве бы я стала себя неволить каждый день, в погоду и непогоду?
– А сама-то ты хочешь заниматься в клубе? – спросил он.
– Конечно, – начала было мама. – Она…
– Я хотел бы услышать, что она сама об этом думает.
Я посмотрела на него. Перевела взгляд на маму. Она кивнула, потом опустила голову и уставилась на свои руки, сложенные на коленях.
На прошлой неделе она в который раз завела разговор: не хочу ли я заниматься в спортивном клубе? А я вдруг взяла и сказала «да». В ее голосе было столько мольбы. Как будто это важно ей, а не мне.
В тот день я пробежала не меньше двадцати кругов, и все это время он, оказывается, за мной наблюдал. Он не махал мне, не кричал всякие глупости, как иногда делали люди у нас в деревне, типа «Давай, Нор!», или «Ноги выше!», или еще чего похуже. Дождался, пока я закончу, и только тогда подошел.
– Обожаешь бегать, да? – спросил он с улыбкой.
Я удивилась. Как это он сразу понял?
Он смотрел на меня, склонив голову набок. Черные курчавые давно не мытые волосы. Одна прядь сползла на правый глаз, будто он мне подмигивает. Я улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.
– Если будем тренироваться, как надо, сможешь выйти на высший уровень, – сказал он. – Если, конечно, сама захочешь. Мы-то можем хотеть чего угодно, но если тебе это не надо, ничего не выйдет.
– Я упрямая. – Слова сами вылетели у меня изо рта. – Я постараюсь.
Мне показалось, все выдохнули. А я и не знала, что умею держать всех в таком напряжении.
Отец встал и спросил, не хотим ли мы чего-нибудь. Мама поставила на стол стаканы и чашки.
– Я буду за ней заезжать, а после тренировки привозить обратно домой. Будем заниматься три раза в неделю.
– Три раза – не многовато ли? – спросил отец. – Школа важнее спорта.
– Хочу вас сразу успокоить, у нас строгие правила: если начинаются проблемы с учебой, мы уменьшаем количество тренировок, пока оценки не улучшатся. Нет тренировок – нет прогресса, поэтому ребята сами стараются хорошо учиться. Их судьба в их руках.