Беглец с чужим временем
Шрифт:
— А-а, бывший физик! Слыхал, слыхал!
— Я не бывший физик.
— Простите, не расслышал?
— Я не бывший физик.
— Значит, я ошибся?
— Вы не ошиблись. Но работаю я поваром.
И вот тут-то образовалась трещина. Старик встал и, ни слова не говоря, ушел в дом. С тех пор меня больше в дом не приглашали.
После этого я спасовал. Собственно говоря, почему спасовал? Я радовался как последний дурак,- когда Анна-Мари шла со мной гулять. Иногда я спрашивал:
— Чем теперь занимается профессор?
— Археологией, — и ни
— А физикой?
— Не знаю.
Между прочим, я сам вчера вечером видел вспышки света в окне лаборатории. Ну что ж, может быть, профессор занимается физикой просто так, для себя? Но не каждому дано иметь домашнюю лабораторию. И зря он разгневался, узнав, что я бросил науку. Конечно, я ничего не сказал об этом Анне-Мари. А потом дела пошли совсем плохо.
— …Я не люблю, когда со мной переходят на «ты».
— Почему?
— Потому что мне не нужны вокзальные знакомства.
— Вокзальные?
— Бросьте прикидываться! — она иронически посмотрела на меня.
Когда она грубо разговаривает, мне почему-то становится ее жаль.
— Если у девушки нет денег, она может рассчитывать на верность только до первой поездки в «иное время». А потом сами понимаете — появляется разница в возрасте… И никто не виноват, если тебя бросают…
И тут я сделал величайшую глупость. Я сказал:
— Прошу вас быть моей женой. На всю жизнь и в любом времени.
…Повар сделал предложение… Конечно, она отказала…
На этом кадре короткометражный фильм оборвался. Но конец его может показаться безнадежным только тому, кто не понимает выражения глаз Анны-Мари! Трассен снова вглядывается в этот последний кадр и пытается найти в нем скрытую для себя надежду.
Впереди длинный вечер. Сегодня ему не идти на работу — не его смена. Может, пойти в «свой» ресторан? Занять столик у оркестра. Заказать фирменное блюдо — «бифштекс Трассена». Напиться.
Заглянув на кухню, Лео увидел, что кухарка фрау Тони пытается передвинуть «отяжелевшую» горячую кастрюлю.
«Теплота переходит в массу», — машинально подумал Трассен.
— Помогите, господин шеф! Кастрюля горячая — килограммов на десять тянет.
Трассен вместе с кухаркой перенес кастрюлю с плиты на стол.
— Вот теперь она остынет, я и сама с ней справлюсь.- Фрау Тони вытерла руки о передник. — А что же вы не в свою смену вышли?
— Пришел развлечься, фрау Тони.
Из ресторана доносились звуки оркестра.
— Желаю приятно провести вечер.
— Спасибо, фрау Тони.
В ресторане нарастал шум. Парочки выходили из-за столиков и шли танцевать. Позвякиванье тарелок слилось в беспокойный гул. Дверь на улицу была открыта, и вечерний ветер перемешивал с ресторанным угаром пушинки цветущих тополей.
Трассен сел справа от эстрады и заказал бутылку вина и шницель. Оркестр играл известную песенку о потерянном времени. Откинувшись на спинку стула, Лео мечтательно следил сквозь затуманившиеся очки за колебаниями сложной прически танцующей блондинки. Какие удивительные переплетения прядей… Торжественная пышность сказочного
Клемперт остановился, слегка приподняв брови, окинул взглядом зал и устало шагнул своими непомерно длинными ногами к боковому столику невдалеке от входной двери.
Да, это мог быть только Клемперт. Но почему Трассен должен встретиться с Раулем именно сейчас? Стык с прежней жизнью в тот самый момент, когда так хотелось забыть о прошлом. Когда все, наконец, наладилось. А Клемперт — это снова проблемы. Клемперт — это упреки совести. Клемперт — это трудное и опасное существование. «Нет, с меня хватит»,раздраженно подумал Трассен.
Рауль раскрыл меню.
«Ведь сколько раз мы ходили с Клемпертом по одним и тем же улицам в Берлине, ездили в подземке по одному и тому же радиусу и не встречались…» Только однажды Трассен зашел к отцу Клемперта сразу после ареста Рауля. Он недолго пробыл у старика и избегал смотреть в его застывшие от отчаяния глаза…
И вот уже Трассен чувствует, как в нем просыпается эта самая проклятая совесть, а память услужливо подсовывает ему тягостные воспоминания. Он тонул в озере с желтыми камышами. Рауль вытаскивал его, потом долго откачивал, пока посиневшее тело Трассена не стало снова ассистентом кафедры физики. И почему-то именно это воспоминание о том, как он, потеряв самообладание, вцепился в воде в Клемперта, стиснув его шею, жгло Лео сейчас с особенной силой.
К Раулю подбежал официант и начал записывать заказ. Лео почувствовал всю низость своего поведения, с грохотом отодвинул стул и направился к Клемперту.
— Рауль!
Не вставая, Клемперт смотрел на него с удивительно знакомой мягкой усмешкой. Это мгновение решило все. Лео бросился к нему и, схватив за руку, отвернулся, сдерживая дрожащие губы. Прошлое и настоящее слились в одну прозрачную одновременность.
— Садись, Лео.
Рауль Клемперт не погасил теплого взгляда. Трассен почувствовал, что Рауль нисколько не изменился, и это обрадовало его, словно он нашел что-то давно потерянное.
Рауль налил в бокал Лео вина. Они выпили. Оба думали о том, как необычна их встреча. Рауль не вспоминал об опасности. Зато Трассен не мог оторвать от нее свои мысли. Логика подсказывала: «Рауль был арестован. Если он здесь, значит он бежал. Нацисты не могли его выпустить. Он бежал». Трассеном овладевал страх. Он забыл о том, как далеко они от Берлина.
Рауль медленно пил вино и, казалось, был в своем привычном ленивом расположении духа.
— Как ты попал в Гаммельн?
— А ты? Где ты живешь? — вопросом на вопрос ответил Трассен.