Беглец
Шрифт:
— Зачем здесь человек?
— Он мой союзник и хозяин этих земель.
— Хозяева земель приходят и уходят, а мы остаемся. Зачем ты привела его?
— Чтобы он судил.
Вот как? А об этом она «забыла» упомянуть! Переговоры, переговоры… Что значит судить? И по каким законам?
— Кто дал право человеку судить в нашем мире?
— Я. По праву матриарха живущего здесь клана Аянь.
— Это спорный статус, младшая сестрица.
— Только для Фань. Остальная родня признала меня уже много лет назад. И не зови меня так — мы не из одного помета!
— Но наши матери были
— Очень давно. Это не имеет значения!
— Для меня — имеет. Как и спорный статус твоего судьи. Он же официально мертв, тебе же это известно, я надеюсь?
— Получше, чем тебе. Но вот он стоит перед тобой — живой и здоровый.
— Это легко исправить. И первое, и второе.
В этом месте их скоротечно протекающего диалога она впервые посмотрела на меня и продемонстрировала острые когти на тонких, покрытых шерстью пальцах. А я, прежде чем сообразил, что делаю, оскалился в ответ. Так, знаете, будто нехотя под принуждением улыбнулся на камеру — во все тридцать два.
Матриарх Фань даже отшатнулась. Сделала шажок назад, сгруппировалась, шерсть на загривке вздыбила. До меня с опозданием дошло, что в зверином царстве моя улыбка расценивалась как угроза.
Но обратно было уже не повернуть. Я и сам принял схожую позу, уставился на нее с неприкрытой угрозой и в таком положении замер. Как и она. С минуту мы мерились взглядами, а потом лиса перетекла в более свободную позу. Даже расслабленную.
— Ладно! — раздраженно взмахнула рукой она. — Пусть судит, я не против!
Моим мнением матриарх Фань позабыла поинтересоваться, как и ее «младшая сестренка». Впрочем, я же пришел?
— Тогда я обвиняю тебя в нарушении территории! — тут же заявила Хули Цзин. — Без веских причин твой молодняк охотится на моей территории, отбирая то, что принадлежит мне по праву!
— Что за нелепость! — тут же завопила обвиняемая. — Никто не лез в твои болота…
— Ах-ах! Так это все-таки мои болота?
— ТИХО!
Слово я вытолкнул техникой «воодушевления». Пропитал его всем тем гневом и раздражением, которое накопилось во мне. Я уже понял, что, если не вмешаюсь, всю ночь проторчу тут, выслушивая, как ругаются две склочные бабы. Которые еще и родственницы! Вот же угораздило влететь-то так!
— Уважаемая матриарх Аянь, уважаемая матриарх Фань, — произнес я уже нормальным голосом, когда обе полулисы заткнулись и с изумлением уставились на меня. — Если вы и дальше собираетесь собачиться, я пошел. Если хотите, чтобы я судил ваш спор — расскажите, в чем его суть.
Наверное, я именно так выглядел, когда в первый раз встретился с Хули Цзин. И узнал, что передо мной настоящая лиса-оборотень. Обе звероженщины выслушали мое пожелание молча, судорожно кивнули и отступили подальше. Ну, хоть ругаться прекратили.
Хули Цзин перед встречей коротко мне рассказала о сути спора.
— Фань считает, что это их земля, а сами давным-давно бросили ее! Она была ничьей, когда я пришла, Небесные Лисы мне свидетели!
Теперь ее рассказ был более подробным. Чуть больше трехсот лет назад она, тогда еще не являвшаяся матриархом, нашла это место и решила, что будет здесь жить. Тогда как раз династия Хань, ныне почившая, огнем и мечом наводила порядки
Спустя несколько десятилетий, когда Хань уже навела порядок в империи и повела ее к процветанию, а Девятиголовый Младенец произвела на свет свой первый помет, выяснилось, что здесь, в болотах, некогда жили оборотни клана Фань. Они бежали отсюда из-за войны, теперь же решили вернуться, а место оказалось занято. Фань возмутились, потребовали от пришелицы — дочери сестры матриарха Фань — покинуть жилплощадь. Но лисичка оказалась с таким же характером, как и наша, русская, из сказки про лису и зайца — там еще незаконно занятая избушка была, помните?
Хули Цзин потребовала вмешательства Небесных Лис — что-то вроде надзорного органа над всеми китайскими оборотнями, — и тот встал на ее сторону. Мол, Фани сами виноваты: хвост поднял — место потерял. И болота остались за Аянями.
Теперь же, по прошествии множества лет, молодняк Фаней стал забираться на территорию Аянь и охотиться здесь. Пока лишь на зверей, но было уже два случая соблазнения торговцев, каждый из которых оказался одаренным третьего разряда.
Сразу после этого матриарх Аянь возмутилась и выкатила претензию в адрес Фань. Но та лишь посмеялась и предложила воззвать к Небесным Лисам. А моя союзница знала, что за прошедшие годы ее названная сестра успела высоко подняться и обзавелась множеством сторонников среди них. И понимала, что дело, которое она представит на рассмотрение Небесным Лисам, может быть пересмотрено, а значит, и земли, на которых она прожила триста лет, будут отчуждены в пользу прежних владельцев.
Все как у людей, короче. Пока время сытое и мирное — тишина, но растет коррупция. Начинается бардак, неразбериха и гражданская война, сразу вылезают застарелые обиды и имущественные споры. И побеждает не тот, кто прав, а тот, кто обзавелся лучшим лобби. В принципе, Хань так развалилась.
— Я предложила своей младшей сестрице встретиться здесь и решить вопрос по-родственному, не доводя его до Небесных Лис, — тихо начала свою историю матриарх Фань. — Мы в детстве росли рядом, зачем нам враждовать? Но она зачем-то решила вспомнить старый обычай и привела на встречу вас, господин Вэнь. Мужчина и правитель здешней земли, пришедший по доброй воле и не состоявший в связи ни с кем из нашего народа, может судить спор. Вот только правда все равно на моей стороне!
Я про себя усмехнулся — надо же, пришедший по доброй воле и не состоявший в связи! Но лицо сохранил серьезное. Мне уже приходилось судить споры между людьми, это одна из функций правителя в древнем Китае. Законы (человеческие) я немного знал, да и прецедентного права тут не использовали. Так что дело обещало быть несложным. Конечно, могло оказаться, что у оборотней какие-то свои нормы законов, отличные от людских, но я ведь не был обязан их знать, а меня тем не менее пригласили на эту роль. Более того, обе согласились принять мое судейство. Значит, судейство по справедливости.