Беглец
Шрифт:
«Значит, не спала. Слушала», – подумал Навен. Лиль, словно не замечая, делала руками пассы, и огонь за ее спиной изгибался, заставляя тени вокруг танцевать.
– Я встречала его. – Неподвижный глаз вперился в Леннарта. – Духа леса. Огромный, косматый и серый с проседью. Он не почуял меня, но словно охранял дом. Никогда не видела който так близко.
Навен кивнул своим мыслям и подбросил в огонь еще полено. Когда смерть подходит на расстояние вытянутой руки, живые понимают, как хрупка жизнь. И как радостно все же иметь ее.
– Однажды у меня был брат. Мы глупо повздорили.
Нежданная откровенность смутила Навена почти так же, как невольных ее свидетелей. Он виновато улыбнулся. Как умел.
– Однажды… – прошептала Лиль, – у меня была сестра. Все добро мира было в ней. Когда во мне вся его желчь. Спасая свою шкуру, делаешь, что нужно. Карабкаешься, прыгаешь, падаешь и бежишь. Но в один момент понимаешь, что рядом уже никого нет. Вера и пустота.
Леннарт рывком поднялся на ноги и вышел прочь так быстро, что ледяной воздух не успел пробраться в натопленную нору.
Подковерные игры
«Мы не можем взять Хоринг силой. Не родились еще солдаты, готовые выступить против Золотого Льва».
Нянчить рыцаря смысла не было. Навен слышал свист клинка и ритмичные шаги. Вырвать из Леннарта его тайну – достойная задача, но с наскока такую не осилить. Тут требовался изящный подход.
– В доме еда водится, хозяин? – робко спросила Лиль. – Я сжевала часть лекарственных кореньев. Но это ж не то.
– И тетушка Мирта не обрадуется, – подтвердил Навен. – Сиди. Достану тебе еды.
Замок на двери кладовой заедал. И тут Навен ничего не мог сделать – только выбить этот и взять на заметку, что нужен новый. Пузатый мешок с зерном, сушеные фрукты и мясо, – достойная заявка на ужин. А воды, принесенной Леннартом, хватило за глаза.
Вскоре на очаге уже булькала каша, распространяя аппетитный запах. Навен задумчиво помешивал в котелке длинной деревянной ложкой, мурлыкая себе под нос мотив непристойной песенки.
Тоненькие ручки Лиль обвили его шею. Теплое дыхание мазнуло по скуле. Навен дернулся.
– Тебе нужен покой. – Хрупкие пальцы впились в ремни. – Не одержимый и не проклятый. Что ты?
Вместо ответа Навен бросил ложку в каше. Не встретив сопротивления, ловко втащил девчонку себе на колени. Дуреха дышала едва-едва. Она медленно моргнула, ощупывая взглядом лицо Навен. А он просто прижал девчонку к себе как котенка и тихонько прошептал в пахнущую травами макушку:
– Чтобы допрашивать меня, а тем более флиртовать со мной… тебе стоит вырасти.
– Чтобы флиртовать со мной, тебе нужно быть больше, чем скрытным хмырем.
– Что ж. Мы идеально не подходим друг другу. Прошу откушать каши.
– А рыцарь?
– Не маленький, захочет – присоединится.
Лиль набросила на плечи волчью шкуру и выскочила во двор. Навен слышал ее тонкий голосок, объявивший о том, что все заинтересованные лица могут разделить скромный ужин.
Девчонка была странной.
Леннарт с синими губами выглядел спокойным и сосредоточенным. Снежинки в бороде таяли. Каша воодушевила его больше, чем он хотел показывать. Ели молча. Лиль щедро сдобрила кашу сушеными фруктами. Рыцарь предпочел жевать с кашей жесткое, как пометка, мясо.
Спать засобирались не сговариваясь. Постель, на которой умерла воровка, осталась без внимания. Леннарт отделался от доспеха, свалив его в углу горкой. Лиль отправилась на кровать тетушки Мирты. Парни вытянулись рядом у очага.
– Расскажи что-нибудь, – сонным голосом попросила девчонка.
– Пусть рыцарь рассказывает, – отмахнулся Навен. – Мои истории или грустные, или страшные.
Леннарт и ухом не повел, вполне убедительно изображая глубокий сон.
– Сама виновата, – таинственным шепотом начал Навен. – Было это до твоего рождения и до моего. Темные искусства часто осуждаются, как нечто злое. Последователь Балнара по имени Джаро Васко бежал на Хоринг в надежде спрятаться и переждать волну погромов и казней. Но в этом самом лесу он повстречал мадаритку. Рыжая островитянка и колдун полюбили друг друга. Он в тишине пещер трудился над своими рукописями, она бродила среди деревьев, пела и собирала травы.
Навен сделал паузу, в надежде, что слушательница спит. Но нет.
– На Хоринг прибыли первые алые робы, чтобы заложить монастырь и «нести этим землям огонь Илнара». Вел их воин веры, чье имя тут никто не помнит. И он тоже в лесу повстречал мадаритку. И его сердце тоже досталось рыжей красавице.
– …добром не кончится, – зевнула Лиль.
– Служитель Илнара потерял голову. Но мадаритка крепко любила другого. Не простив отказа, воин веры изловил околдовавшую его ведьму в лесу и… убил. Джаро обрушил всю свою ярость на тех, кто отнял у него самое дорогое. К концу дня на холме, где разбили лагерь служители Илнара, не осталось ничего, кроме выжженной земли и мертвецов. Джаро поднял кости врагов и заставил тех выстроить усыпальницу своей любимой, а потом стеречь ее покой. Сам же принялся искать способ вернуть мадаритку в мир живых. Он вырезал руны, неустанно молился и изучал свойства нен. Не найдя другого решения, Джаро прибег к последнему средству. Он принес себя в жертву своему богу, чтобы тот соединил его с любимой в смерти.
– И зачем оно Балнару?
– Истинно верующий в него может просить что угодно, если взамен отдаст жизнь. Но Мадара не позволила осквернить останки своей жрицы и извратить суть любви. Туман опустился на лес, косматый и густой. А из него вышли величественные звери. Мы зовем их който. Разгневанный Балнар приказал мертвецам уничтожить зверей. Но те не смогли поднять оружие против собственных душ. Черный бог отвернулся от непослушных игрушек. Мертвецы рассеялись по острову. Потерявшие цель и смысл, хранящие ярость своего творца и разочарование бога.