Беглецы в бесконечность
Шрифт:
– Садись сюда, генерал, будем разговаривать.
Иван Евсеевич уселся на предложенный стул и осторожно поставил ноги, где-то там, под скатертью, затаился с пулеметом бандит и еще неизвестно, что у него в голове, внезапно генерал дернулся всем телом, а Север расхохотался прямо ему в лицо... Цепкие и крепкие руки, минимум одна пара держала его за лодыжки, а другая отстегивала пистолет... да, промашку дал генерал, кто же знал, что этот уголовник так подготовился...
– Проверить гада вплоть до жопы, -
негромко скомандовал Север и выскочивший из-под стола, как черт из табакерки, бандюга с ухмыляющимся рылом, ловко обхлопал Ивана Евсеевича, даже не поленился приподнять и похлопать по названной части генеральского тела.
– Пуст Север, как младенчик пуст, -
радостно сообщил бандюга, усаживая
– Встаньте возле выхода и не спускайте с него глаз, вдруг захочет падла карате побаловаться, -
пробурчал Север, закуривая сигарету и не предлагая генералу. Но Иван Евсеевич не курил, а потому на это не обиделся.
– Почему вы мне грубите, господин Радковский?
–
предъявил свои претензии генерал, на что господин Радковский пренебрежительно отмахнулся рукой - мол мелочи жизни, недостаток воспитания, трудное детство, то да се...
– Слушай сюда. Я конечно могу тебя смарать, как вошь, но мне это не выгодно. Компромата на тебя нет, я блефанул, знаю только одно - есть у вас, ну в конторе вашей сраной, фирма или как ее там, корпорация что ли, всех кто крупным крутит, обложили данью, как вшивые рэкетиры, сами воровать не умеете, так за счет других пасетесь... Мне это все до лампочки, меня вам не обложить, моих людей то же, а те кто вам платит из числа моих пристяжных - если им нравится, так это их дело, пускай. Но моих знаний достаточно нашептать дочке Самого, а та своему ему папеньке за ужином в должном свете изложит и вылетишь ты в запас без погон и пенсии как пробка. Накрал ты достаточно, вроде на жизнь хватит, но есть одно "но". В твоей сраной рэкетирской фирме не терпят пенсионеров, так как от них пользы ноль, а бабки плати плюс следи, чо бы язык держал за зубами... Ну и шлепнут тебя каким-нибудь инфарктом. Это то, что я имею тебе сказать. Если надумаешь поговорить со мною - давай валяй. Если нет - не не держу, мне надо до Таньки бежать, новостью поделится... Насчет того, что я здесь и с тобой и дочка Самого знает - не блеф, поэтому своим полканам скажи, что бы отвалили от кабака, иначе ты вперед костей не соберешь, думай генерал, думай.
Иван Евсеевич не зря был назначен главою синдиката, он просчитал ситуацию еще до того, как этот уголовник, но оказавшийся таким ловким и знающим многое, закончил свой монолог. А потому практически сразу дал ответ.
– Ну что же, поговорить можно. Я вас слушаю, господин Радковский.
– Молодец, на ходу хаваешь! Миллиард тебе и твоей кодле много. Я уже бабки в дело втюхал, терять не резон, себя уважать перестанешь. Вообще дело такое - в твоей конторе есть возможности вычислить наследника за бугром, но грязную работу лучше делать руками моей пехоты. Вы розыск, я людей на грязную работу. Что нам отвалит наследник - пополам. Значит в наших интересах выдрать из него как можно больше. Полкаша после дела заберу себе, ты его держи в темную.
Север откинулся на спинку стула, затушил сигарету в пепельнице и сплюнул на пол. Его плевок не был вызывающим, ни намеренным, этот жест был настолько есественным, что просто вписывался в стиль поведения этого уголовника.
– Ну что, договорились или разбегаемся по норам, у меня еще делов выше крыши, -
закончил Север и посмотрел вопросительно на Ивана Евсеевича. Тот конечно уже давно просчитал варианты и выгоды предложенного.
– Договорились. Связь...
– Ботать будем по тому телефону, что твой секретарь сообщил. Извини, -
вор развел руками.
– Тело вернуть не можем, утилизировано. Связь экстренная, если я вдруг понадоблюсь, то вот, -
на стол легла визитка с золотым обрезом. Ну да, бизнесмен Радковский, владелец небольшой скромной фирмы, рога и копыта, все знакомо, все старым старо...
– Обниматься не будем, держи пять, привет, парни, -
обратился Север к стоящим возле двери бандитам.
– Парни, пропустите генерала и верните ему пистолет. До скорой встречи, Иван Евсеевич, жду новостей. И обманывать не советую...
За дверями ресторана вовсю разгулялась московская буря. В двух шагах ни чего не было видно, чья-то услужливая рука подхватила генерала под локоть и усадила
ПРАГА.
Милан точно знал - у Центра денег нет. Почти... Свою долю-процент он конечно получал регулярно, после каждой реализации подаренного-отвезенного, как и было оговорено со Слави. Остальные деньги исчезали в неизвестном для него направлении, куда-то в туман что ли. Милана в общем-то не сильна интересовало, куда тратят деньги эти странные, не в целом приятные молодые и не очень молодые люди. Это их деньги и это их деле, когда он устраивался в этот странный Центр, больше похожий на неизвестно что, а не на Центр какой-то там помощи и какого-то расширения да еще каких-то идей, ему было сказано - расходы вам по некоммерческим программам не подотчетны... Милан и не собирался совать свой истинно чешский нос в чужие дела, но... Но его беспокоило и очень сильно одно - сейчас он имеет работу и заработок, а если Центр прогорит... Значит снова листай "Анонс", Анешка будет пилить и фыркать, саркастически интересоваться - не было ли у него в роду и среди дальних родственников хотя бы умственно отсталых, и так далее... Милан вздохнул, поправил очки, покосился на широкую спину Сысопа с длинным хвостом волос, и углубился вновь в размышления, не замечая ни первого, первого по настоящему густого снега, падающего за окном, падающего и не тающего, ни довольно громкой этой музыки молодых... Милан не замечал ни чего, он весь погрузился в размышления, да, сейчас его каждый вечер жена встречает парадной фарфоровой супницей, в меру охлажденное пьзенское с золотым горлышком, ну как шампанское, дожидается своей очереди, на второе или гусь с кнедликами или любимая жирная свинина... Он совсем их не понимает, этих своих работодателей, имеют деньги, а мясо не едят... вот только пан Алекс иногда да сделает себе бутерброд с ветчиной... Милан прекрасно знал, так как вел бухгалтерский учет Центра - деньги как приходили, так и уходили, на многочисленные программы, одна непонятней другой, одна странней другой, одна замысловатей другой... Надо помочь молодым людям, если они хотят играть в свой Центр - это их право, пожалуйста, но он, Милан, не может рисковать своим благополучием, уважением в своей поредевшей, в связи с повзрослением и отселением детей, своим пивом и супом в праздничной фарфоровой супнице... Нужно как-то тактично подсказать какой-нибудь хитрый ход пану Слави, этому боссу Центра, что бы поток денег прибывающих достаточно перекрывал поток убывающих... и оставалось на счете...
– Над чем задумались, пан Милан?
–
как всегда внезапно появившийся из-за спины пан Слави слегка вспугнул мысли пенсионера-менеджера. Милан встрепенулся, как мальчишка, застигнутый за чем-то не совсем благонравным, и улыбнувшись, ответил:
– Пан Слави, меня несколько беспокоит, что в нашем Центре почти нет накоплений. Я имею ввиду на счету Центра. В один недобрый день расходы могут перекрыть доходы и мы окажемся в минусе, пан Слави. А я не хотел бы потерять место, я привык ко всем вам...
Широкий жест морщинистой рукою в пятнах старости из стороны в сторону, охват ею и Сысопа, колдующего за компьютером, и стены оклеенные плакатами и разрисованные цветными рисунками, и большие окна с падающим за ними снегом, и даже эту громкую непонятную музыку... Слегка виноватая улыбка пана Милана как бы говорила - простите меня, но мне будет тяжело со всем этим расставаться...
– Мой дорогой пан Милан, -
Слави слегка полуобнял за плечи пенсионера, беспокоившегося за судьбу предприятия.
– Мой дорогой пан Милан, я тебя очень и очень прекрасно понимаю. Не в самое ближайшее время у нас с прайсами, -
поймав недоуменный взгляд пана Милана, Слави поправился.
– С деньгами, конечно с деньгами, не будем засорять великий и могучий, с деньгами у нас все будет ништяк, дела поправятся и попрут в гоpy! Смотрите сюда, пан Милан...
Слави развалился на краю менеджерского стола и выставив не совсем чистую пятерню перед лицом пана Милана, спасибо хоть за пана, начал загибать пальцы, приговаривая: