Беглецы. Восстание на золотых приисках (с илл.)
Шрифт:
Они стояли выпрямившись, глубоко вдыхая воздух, щурясь на солнце. Снова на свободе! Они ощущали, как новые силы жарко разливаются по их жилам, и были готовы встретиться с кем угодно — здесь, в вольном солнечном свете на лоне природы.
Мучительные часы, проведенные в мрачном погребе, уже изглаживались из памяти. Они улыбались вновь обретенному миру, улыбались двору, омытым дождем стенам, утиному пруду, блестящей на солнце грязи — всем вещам, обычным и незначительным, но полным волшебной прелести для них, считавших себя заживо погребенными
Переживая подобные мгновения и словно сливаясь со всем миром, невольно осознаешь, как дорого тебе все окружающее, все те вещи, на которые ты и внимания не обращаешь, пока, охваченный страхом, не поймешь внезапно, что вот-вот потеряешь их. Синева неба казалась мальчикам нежной, как никогда. Ветерок был изумительно приятный, ласкающий, игривый. Даже самые обыкновенные утки с птичьего двора, предававшиеся блаженному ничегонеделанью в мокрой грязи, стали восхитительными созданиями, которых стоило созерцать часами. А воробьи, те были просто старые друзья.
А где же враг?
Внезапно Марон схватил Бренна за руку. Из дыры над очагом сторожки управителя шел дым.
ГЛАВА VIII. СОЮЗНИК
Крепко держа в руках железные прутья, мальчики стали красться к сторожке. При ярком дневном свете они не боялись врага. Они даже были злы на него, потому что, по всей вероятности, он сейчас поглощал ту пищу, которую они разложили на полу в кухне управителя, — их пищу! При этой мысли они сразу ощутили острый голод; но, прежде чем позавтракать, им еще придется разделаться с неизвестным.
Они вползли в дверь сторожки и уловили в задней комнате шорох и движение. Подняв завесу, они ворвались туда с оружием наготове, ожидая неизбежной схватки.
Сперва они никого не увидели. Потом, изумленно осматриваясь по сторонам, заметили скорчившегося в углу седого плешивого старика.
— Это ты запер нас в подвале? — спросил Бренн.
Ему немного совестно было грозить оружием такому беспомощному существу, но он старался говорить сурово.
— Что ты такое говоришь? — дрожащим голосом пробормотал старик. — Ночью пришли какие-то разбойники. Я их не очень хорошо разглядел… Они там, в погребе.
— Ты один здесь остался? — спросил Марон.
— Да, — ответил старик все тем же слабак голосом, печально покачав головой. — Я не хотел сделать ничего дурного. Только не выпускайте этих головорезов из погреба.
— Да я же тебе говорю: это нас ты запер в подвале, — сказал Бренн. Ему стало совсем стыдно, и он спрятал железный прут за спину. — Но я понимаю, — ты хотел только защититься.
Старик смотрел на мальчиков своими выцветшими глазами, отказываясь верить, что перед ним те разбойники, которые напугали его ночью. Но мальчики, утратив всякий интерес к тому, что он думал и чего не думал, набросились на еду и принялись
Видя, что они перестали им заниматься, старик встал, молча потянулся и пошел из комнаты.
— Не уходи, — с трудом выговорил Бренн: рот у него был полон хлеба с сыром.
— И не бойся нас, — добавил Марон, отрезая себе еще ломоть грудинки, — Мы такие же рабы, как и ты.
— Я вас не боюсь, — ответил старик. — Вы не похожи. на тех здоровенных головорезов, которые пробрались. сюда ночью.
Он помолчал, а потом вспомнил, что Марон упомянул про рабов.
— Рабы уже не те, что были. Они превратились в головорезов. Наступает конец света.
— Что здесь произошло? — спросил Бренн. Ему и любопытно было, и хотелось задобрить старика.
— Они восстали и разгромили виллу. — Старик опять медленно покачал головой. — За всю свою жизнь я не видел такого разорения. Даже после страшного урагана в тот год, когда развелось великое множество злющих ос. Я им сказал, что для них это кончится плохо, но они только засмеялись в ответ. Потом они хотели, чтобы я с ними бежал. А я побоялся, я ведь старый и больной. И они убили господина. — Он подозрительно взглянул на. мальчиков. — А вы кто такие? Что вам нужно?
— Нас послали на юг с донесением, — ответил Бренн, но не добавил, что донесение-то было от них самих и предназначалось вождю восставших рабов.
— Не знаю я, что делать с виллой, — печально жаловался старик, забывая свой страх от удовольствия, что есть с кем поговорить. — Как бы я ни старался, мне ее не привести в порядок. У меня и так несколько дней ушло на то, чтобы похоронить господина. Но похороны-то были не настоящие. — Он умоляюще взглянул на мальчиков. — Не знаю, откуда вы проведали, что у меня в погребе заперты разбойники, но обещайте, что вы их не выпустите.
— Ладно, — ответил Бренн, считая за лучшее не раздражать старика. — Как тебя зовут?
— Луципор, — ответил старик. После каждой произнесенной им фразы он покачивал головой, — Мир не тот, что был раньше. Зовут меня Луципор. Как мне, старику, справиться со всем этим беспорядком? Все это время я провозился с погребением, Все-таки надо же было его похоронить. Правда, за еду он заставлял целый день работать, а отдых давал только ночью, но ведь это повсюду так. Он сказал мне, что записал мое имя в завещании, чтобы меня освободили после его смерти, а теперь я уж никогда не буду на свободе.
— Но раз он тебя освободил в завещании, — значит, теперь ты свободный, — убеждал старика Бренн.
— Не говори так, — упрямо возразил Луципор. — Он не своей смертью умер. Убили его. Ты что, разницы не понимаешь?
— Я понимаю только одно, — вмешался Марон, доедая маслины: — если тебя здесь застанут, так обязательно казнят.
— Да ведь я ничего не сделал, — захныкал Луципор.
— Закон знаешь? Все рабы в доме, где убили господина, подлежат казни. Для того и придумано это, чтобы мы друг за другом следили.